Форум » Собаки в прессе и литературе » Афера с незнакомцем (продолжение) » Ответить
Афера с незнакомцем (продолжение)
Лена: Автор этой вещи Наталья Субботина(Черныш). Она разрешила дать почитать с условием получения читательских отзывов. - Мы должны вырваться из привычных рамок восприятия, раздвинуть стены косности! - К сожалению, когда слишком резво начинают раздвигать стены, как правило, едет крыша. ( из беседы психиатров)
Ответов - 11
Лена: Ольга Макаренко пишет: Так вы следующее сообщение напишите А можно просьбу?Лучше на "ты". А то сразу такой старой себя чувствовать начинаешь...
Лена: 7 Когда дела идут хорошо, что-то должно случиться в самом ближайшем будущем Второй закон Чизхолма Лето и осень решили править в нашем городе одновременно. Первую половину дня на ули-це жарило лето, ровно после полудня небо заволакивали тучи, начинался промозглый дождь, сопровождаемый порывистым ветром. Ноябрь нам выпал неординарный. Домой я, как и большая часть горожан, возвращалась во второй половине. Вода из луж бес-церемонно перекатывалась через мои сапожки, некоторая её часть даже сумела уже проникнуть внутрь. Из-за ветра дождь стал косым, и зонтик спасал от намокания очень маленькую часть моего тела. Нахохлившиеся прохожие перебегали из одного укрытия в другое, отовариваясь перед возвращением в родные пенаты. В сумке тихо, но назойливо завибрировал мобильник. Общаться с мамой, желавшей уточнить, употребила ли я по назначению положенные три литра молочных продуктов, не было сил. Мама по сто раз на дню звонит, проверяя моё эмоциональ-ное и физическое состояние. А ещё она под самыми разными предлогами стремится попасть в мою квартиру, чтобы принести сумки с готовой едой. Съесть, принесённое ею в таком количе-стве, нереально, но едва я попробовала заикнуться о том, что больше ненужно, она жутко оби-делась и не разговаривала неделю. Еле помирилась с нею. Хорошо ещё, что в сумке, кроме мо-бильника, были новый роман в мягкой обложке, несколько упаковок жевательных леденцов и «Жених напрокат» - чудом найденная на DVD лавстори. Вечер обещал компенсировать все ми-нусы рабочего дня. Никогда не замечала, что вокруг столько вещей, предназначенных для беременных: одеж-да для беременных, мамаши с младенцами на руках заполонили улицы и страницы женских журналов, коляски со скидками, реклама подгузников с симпатичными крохами и средств от молочницы, детская косметика и средства от кашля со вкусом апельсина для детей до трёх лет. Каждая вторая женщина находится на каком-то месяце беременности – весь мир словно сошёл с ума и решил устроить демографический взрыв назло Китаю. Дамочки с просветлён-ными лицами и утиной походкой, в сопровождении спутников или в гордом одиночестве шествовали по нашему городу. Словно в насмешку, зеркальные витрины показывали мне собственную фигуру с «небольшим пивным животиком» и каменным выражением лица идущую в никуда. Может быть поэтому, утомлённая невообразимым количеством будущих матерей, осталь-ная часть человечества игнорировала этих самых матерей в обыденной жизни. Места, поло-женные им по закону в транспорте, люди уступали только по требованию кондуктора, причём с такими злыми глазами, словно у них силой отняли кусок собственного мяса. Ста-новилось противно занимать сидение, полученное таким способом, но ноющая поясница и отекающие ноги не имели гордости. Стоя в очереди, хотя бы раз, но не успеваешь оградить живот от чьего-то острого кулака, и вместо извинения слышишь «нелепые глаголы» (так до 18 века назвали на Руси мат). А таких очередей на пути беременной государство постаралось создать максимально много. Наверное, так наша страна способствует рождению сильного потомства у собственных граждан. Не знаю. Очередной порыв ветра чуть не вырвал зонт у меня из рук. Минуты две я сражалась со сти-хийным явлением, а когда отстояла зонт, то с гордостью огляделась вокруг, надеясь, хотя бы, на одобрительные взгляды случайных прохожих. Увы, всё внимание граждан было приковано к толпившимся в промежутке между двумя домами людям. Опять митинг, что ли? Любопыт-ство - ужасная вещь. Но домой идти отчего-то не хотелось. Дав себе слово глянуть краешком глаза и сразу бежать домой, пробираюсь к центру. В луже света дальнего фонаря, у самой ограды, сидело нечто: горбатое, поникшее, ОЧЕНЬ грязное и шерстяное. Собака. - Бедненькая… - жалостливо вздохнул женский голос. - …второй день уже сидит, - делился подробностями мужчина в плаще под чёрным зонтом. – У меня окна выходят как раз сюда. Убегала, потом вернулась и сидит тут. Ждет. - Есть же такие..! – ушёл в матюги мужик в форменной оранжевой жилетке, бутылкой от-мечавший окончание трудовых будней. - А если там бомба? – спросил кто-то, указав на грязную сумку рядом с собакой. Народ шарахнулся назад. - Давно бы уже шарахнуло, - отмахнулся мужчина в плаще под чёрным зонтом. – Я на него второй день смотрю. Ночью кто-то оставил. Приободрённый народ вернулся на прежние позиции. - А ты попробуй прокорми такого! – оправдывала щупленькая бабулька с четырьмя авось-ками. – Жрёть ить вёдрами, наверное. - Я мальчишек отогнала, - продолжала рассказывать милиционеру, лениво поигрывающему дубинкой, женщина в наброшенной поверх халата куртке. – Камнями начали кидать, разбойни-ки, еле успела отогнать их. А пёс даже не огрызнулся. - Да сделайте что-нибудь! – истерично возмутилась интеллигентного вида пенсионерка, прижимающая к груди болонку в попонке. – Или заберите, или пристрелите. Нормальным лю-дям пройти невозможно. А если он бешеный? Толпа, включая двух милиционеров, непроизвольно отступила. - Он бы бросался, - с недоверием проговорил мужчина в очках, нервно переложив портфель из одной руки в другую. – И слюна не течёт. У пса была длинная густая чёлка, так что не поймёшь, куда направлен сейчас его взгляд. Если толпа и нервировала его, то он этого никак не показывал. Просто сидел под дождём и терпеливо ждал, изредка дергая ушами. Грязная, в колтунах шерсть промокла: собака едва заметно дрожала. - Чья собачка неизвестно, значит? – подытоживая всё ранее услышанное, спросил милицио-нер. – Не с вашего двора? - У нас все маленькие, - виновато сказала женщина в куртке поверх плаща, поправляя ка-пюшон. – Привёл кто-то. - Хозяину плохо стало с сердцем, увезли в больницу, а он и ждёт, - сочувственно предполо-жила девушка в короткой красной курточке с мобильным телефоном. - Вы видели? – сразу повернулся к ней милиционер с рацией. Девушка была молодой, при-влекательной, в облегающих бриджах, и выглядела заслуживающей доверия. – Когда это было? Как он выглядел? - Я в кино видела похожий случай, - девушка смутилась. Второй милиционер ей лихо под-мигнул, окончательно вогнав в краску. - Хорошая собака, - шагнул к животному его напарник с протянутой рукой. Пёс повернул морду его в сторону, и «слепой» взгляд из-под челки остановился на человеке, оценивая. Или не на человеке, поди разбери из-за этой челки хоть что-нибудь, но руку милиционер предпочел отдёрнуть. Пес отвернулся, вернувшись к наблюдению за проезжей частью. - Охраняет место, - важно объяснил присутствующим мужчина с портфелем. - Я же говорила – он агрессивный! – с удовлетворением заявила дама с ребёнком. – Витя, видишь какие собаки злобные. – Мальчик широко открытыми глазами смотрел на происходя-щее, держась за край её плаща. - Убирайте его, - гнула свою линию бабуля с болонкой. – Нашли, тоже мне, приют для под-кидышей. То котят под дверь подбросят, то младенца дохлого в мусорный бак. Безобразие! До чего страну довели. Никакого порядка. Патрульные перешёптывались. Один машинально поглаживал ладонью кобуру. Собака на вид была взрослая, похожая на большую дворню из детских киносказок, и брошенная. Собаку можно было сдать в милицейский питомник на охрану, но для этого ее требовалось туда еще довезти. А это нужно вызывать специалиста, со снотворным, чтобы не рисковать частями тела. Да и вообще, сколько вокруг таких брошенок, каждую не пристроишь. - Здесь же ребёнок! – укорила полная дама закурившего мужчину. – Могли бы и потерпеть. - Поскольку собака ничья и представляет опасность для граждан, то по закону её уничтожа-ют, - огласил приговор старший в патруле. – Расходитесь, сейчас мы её ликвидируем. - Может, по телевидению объявить? – предложил мужчина в оранжевой жилетке, допив пи-во и пряча бутылку в карман. – Приберёт кто. За вознахраждение. - И жить она пока будет у тебя, - язвительно добавила бабулька с авоськами. - Нет! – испугался он. – У меня нельзя. У меня дома тёща. Раздались приглушённые смешки. Набрав в лёгкие воздух, я проблеяла: - Это моя собака! На меня уставились все, даже собака из-под своего занавеса – как она сквозь него хоть что-то видит? Хотя вроде собаки больше ориентируются на запах. - Ваша? – с сомнением переспросил милиционер с рацией. - Да, - стараюсь сделать лицо понаглее и шагаю к собаке с уверенностью, которой не испы-тываю. – А что такое? Она кого-то покусала? - Пока нет, - полной даме мой хрупкий вид показался подозрительным. - Что же это вы собаку без поводка оставили в центре города? – поинтересовался милицио-нер с дубинкой. Ясные равнодушные глаза, молодое лицо, косая сажень в плечах. – За это штраф полагается, знаете? - У меня болезнь Альцгеймера, - нагло заявляю ему. – Постоянно всё забываю. Даже труси-ки через раз одеваю, - и наивно хлопаю на блюстителя порядка длинными ресницами. – Мужу очень нравится. - Что у вас болезнь? – уточнила женщина в куртке поверх халата. - Что я трусики забываю одевать, - отвечаю, положив руку на выпирающий живот. Остава-лось надеяться, что запиханная под плащ сумка не вывалится в самый ненужный момент. И совершенно я никого не обманываю. Я ведь на самом деле в положении, и абсолютно не виновата, что живота до сих пор не видно. - Ты что же, два дня дома не была? – спросил мужчина под чёрным зонтом. - Была. Мужа не было. Он позвонил из командировки - и я сразу побежала искать (с каж-дым предложением ложь выходит всё естественней, так я сама себе поверю скоро), - оказавшись рядом с псом, приседаю на корточки. Время замирает. Мы с псом тоже, оказавшись лицом к лицу. У него грязно-белая шерсть, жирно-немытая борода и склеенный панцирь вместо украшающего волоса на лапах. Шерсть скрывает первичные половые признаки, так что мальчик или девочка это останется пока неизвестным. Но кличку какую-то нужно озвучить для публики. – Ингус, хорошая собака, - даю псу познакомиться с моим запахом. Общение с черными терьерами у папы на работе оказалось кстати. А ошейника на псе нет. Замечательно! Собака, шевеля черными носом, недоверчиво втягивала мой запах. Необъяснимое отсутст-вие хозяина заставило пошатнуться всю ее систему знаний о мире. Может, человек пришёл от-вести к хозяину, который сам не может прийти за ним? Это на первый взгляд кажется, что со-баки с челкой лишены мимики и невозможно понять, о чем они думают. «Кусать - не кусать?» читался мне в позе собаки гамлетовский вопрос. Следовательно, мне нужно было сбить пса с толку окончательно, пока не случилось непоправимого. – Пойдём домой, малыш, - говорю как можно увереннее и встаю. С пустой от страха головой, пытаюсь думать. Адреналин, выработка которого у беременных вроде как подавлена почти до минимума, во мне выделялся сейчас в бешеных количествах, подстегивая и без того работающие в авральном режиме мозги. «Увести можно любую собаку, оставленную саму в людном месте, - бормотала я, слышанные от подруги Юли когда-то слова. Ее многолетнему опыту собачницы я доверяла. - Просто уверенно подойти, уверенно взять и уверенно увести. Главное абсолютная уверенность, что собака подчиниться тут и на месте. Дальше собака может опомниться, показать все свои фортеля украденной личности, но не сразу. Я могу увести эту собаку. Я уверена». - Хорошая песа, - бормочу, зарывшись пальцами в грязную шерсть холки. Может, бросили его тут и два дня назад, но заботиться о нём перестали очень давно. – Сейчас пойдём к нам до-мой. Нажрёмся от пуза мяса. Развалимся на диване, - твержу, в ярких картинках представляя это все. Я – визуалка, воспринимаю мир глазами, любые слова ассоциируются с образом. – По-том придет Юля, и мы станем искать твоего хозяина. - И ошейник с поводком дома забыла? – бабулька с болонкой некстати проявила подозри-тельность. – Да какая она хозяйка! Просто хочет увести собаку. Загрызёт он её и убежит. А по-том милиция будет ловить по улицам собаку-людоеда! – злорадно закончила свой монолог. - Документики предъявите, пожалуйста, - посуровел милиционер с рацией, ярко представив себе гонку по району за опасным животным и выговор от начальства. - Пожалуйста, - пожелав бабке провалиться, достаю паспорт из сумочки, выронив пакетик мармелада. Собака проводила его глазами и посмотрела на меня. - А на собаку? – спросил второй милиционер. Лица у обоих милиционеров молодые и рав-нодушные. Всё происходящее им до смерти надоело. Они и остановились-то, наверное, лишь попав в окружение жаждущих порядка пенсионеров. - Дома, - делаю растерянное лицо, обхватив рукой чуть выпирающий живот. – Я же бы-стрее сюда бежала. - Непорядок, - наслаждаясь всеобщим вниманием и поддержкой, говорит он сурово мне, возвращая паспорт. Пёс у моих ног перетёк вперёд, реагируя на движение в мою (нашу) сторо-ну. Машинально кладу руку ему на холку, запрещая агрессию. Мануальные вольности я позво-ляю себе умеренно, усиленно воображая, что имею на них полное право. - Но-но, - попятился милиционер номер два, правильно расценив движение собаки как опасное для себя. - Хозяйку защищает, - намекнула окружающим полная дама, поправляя шляпку свободной от зонта рукой. - Рядом, - уверенно-небрежно командую собаке, застывшей у моей ноги. Мысленно угова-риваю песку не нарываться и наплевать на окружающих, чтобы мы могли поскорее уйти домой, к мясу и дивану. – Я готова заплатить штраф. Сколько? – убираю паспорт и достаю кошелёк. Делать это одной рукой очень неудобно, но в другой зажат «поводок». - Будущая мамаша и позволяете себе так хулиганить, - покачала головой бабулька с авось-ками. - Меня дети дома ждут. Сколько? – дрожь в голосе непритворная – а вдруг денег не хватит? Собак на штраф-стоянки не забирают. - Триста рублей, - говорит милиционер с дубинкой. – Пройдёмте в отделение, оформим. - Возьмите пятьсот, - протягиваю самую крупную купюру. – Запишите мой адрес… - И принесите сдачу, - схохмил кто-то. - Нет-нет, - мотаю головой. – Я собаку отведу и вернусь. - Собака действительно ваша? – взяв деньги, поинтересовался тихо милиционер. - Вы же видите, что моя, - небрежно пожимаю плечами. – К чему мне подбирать чужих? Ингус, хорошо! – глажу голову песью, представляя себя большой и излучающей спокойствие самкой гиппопотама, возлежащей в теплой грязи. Все хорошо, все просто замечательно. - Расходимся, граждане. Проблема рассосалась, – блюстители порядка начали разгонять толпу. - Возьмите, - осторожно протянул мне бумажку милиционер с дубинкой. – Придёте завтра в отделение и распишитесь, где следует. - Легко! – не веря своему счастью, я готова пообещать всё что угодно. – До свидания! Ря-дом, – командую собаке и делаю шаг. Пёс застыл. Только этого не хватало! - Проблемы? – милиционер поигрывает дубинкой, наблюдая за нами. - Никаких, - улыбаюсь ему во все сорок два зуба. – Ингус, рядом, - командую громко и де-лаю шаг вперед. Пес, после небольшой заминки, начинает движение слева от меня. И мы, не спеша, отправ-ляемся прочь, провожаемые десятком взглядов. Ну и видок у нас, наверное, раз прохожие ша-рахаются в стороны. Началась мелкая морось, но зонтик я оставила на том месте, где нашла собаку, прислонив его к столбику какому-то. Пройдя метров двести, когда схлынула победная эйфория оттого, что собака послушно идет рядом, задумываюсь о том, как нам теперь добраться до дома. Достаточ-но одного взгляда на шерстяное безобразие слева от меня, еле-еле переставляющее ноги, чтобы понять - общественный транспорт не для нас сегодня. А до дома топать через два моста под дождём вдоль проезжей части. Останавливаемся. Пока я доставала из сумки мобильный теле-фон, собака легла-стекла на асфальт. - Эй-эй, ты только не отключайся! – грожу пальцем собаке, торопливо набирая номер боль-шим пальцем правой руки. Юлька уже должна была вернуться из отпуска. Вроде. - Такси «Престиж». Слушаю вас. - Юлька, вообще-то я тебе на сотовый звоню. - Ёшкин кот! – плюнула подружка. – Совсем заработалась. Привет! - Выручай! Погибаю. - Заезжай на работу – одолжу, - легко соглашается она. - Мне нужна машина. - Ого! Столько одолжить не обещаю. - Я тут на Гагарина торчу. Около «Шоколадницы». С собакой. - Что за собака? – сразу вскидывается подружка. – Что случилось? Ты же с работы должна идти. - Юль... - Тогда топай пешком, - Юлька делает вид, что готова повесить трубку. - У меня тут колтунистый волкодав, спасенный от расстрела, - выцеживаю предложения в мембрану, искоса поглядывая на пса. Ингус лежит, превратившись в коврик, только чуть шеве-лящиеся уши выдают что меня подслушивают. – Умирай от любопытства, несчастная, - теперь я делаю вид, что отсоединяюсь. - Стой, стой, стой! – заорала она мне в ухо. – Я сейчас сама тебя заберу! - А работа? – напоминаю ей. И так нагло пользуюсь дружбой в корыстных целях. - Пять… семь минут! Отойди от дороги и жди белую «ауди», - командует Юлька. - Надеюсь, ты любишь кататься в машинах, - говорю собаке, убирая телефон в сумку. – Ух, ты, и дождь кончился. Юлька примчалась как сумасшедшая, притормозила, не жалея шин. Мы с собакой подошли к машине. - Сволочи, - увидев, состояние друга человека она выругалась, распахнула дверцу заднего сидения. – Залезайте. - Испачкаем, - пугаюсь я. – На ней грязи пудов двести. - Всё равно машину завтра в мойку гнать, - отмахивается Юлька. – Давайте, пока гаишники не явились. С «давайте» проблем не возникло. Я только успела заглянуть в салон, распахнув заднюю дверь, чтобы расчистить там место, как мимо меня ребристым горным велосипедом промчалось волосатое тело. Кислый запах мокрых валенок заставил мой желудок всколыхнуться. Собака села и выжидающе уставилась на меня. Справившись с тошнотой, забираюсь на заднее сиде-ние. Юлька, заводя мотор, матерно высказалась о некоторых владельцах собак, о чокнутых, подбирающих на улице вместо котят баскервильских собак, и о том, что помогает в первый и последний раз. Рация в машине заскрипела, зашипела и разразилась чередой лающих фраз общающихся меж собой диспетчера и водителей. Собака вздрогнула, подавшись вперед, вслушиваясь. - Я его не повез! – хриплый мужской голос. - 23-17, почему отказал клиенту? – вклинивается в разговор Юлька, чье сердце начальницы болит за каждого пассажира их фирмы. - Да он пьяный в ж… в умат! - Тебе какая разница? Загрузил и вези. - Он за руль хотел. Больше никак. - 23-17, смотри у меня! – подруга выключает рацию, трогается с места. – Эх, Соловьева, умеешь ты с размахом вляпаться в неприятности! – она с укором посмотрела на нас в зеркало заднего вида. – Куда вас везти? - Ко мне домой, - откидываюсь на сиденье, пытаясь найти оптимальное положение для за-нывщей поясницы. Собака начала в тепле машины буквально смердеть. Я дышала через шарф, но это помогало мало, пришлось открыть окна. Еще пес часто дышал, то укладываясь, то вска-кивая на своем месте. По дороге мы заехали в зоосервис. Юлька, всю дорогу косившаяся на дышавшую ей в шею собаку, вылетела из машины и через пятнадцать минут вернулась с двумя большими пакетами. Поджидая её, мы с Ингусом (нелепое имя для этой собаки, но ничего другого на ум не шло) слушали радио и разглядывали проезжающие машины. В салоне повис стойкий запах прелой шерсти. - Одевай, - Юлька вытащила кожаный ошейник. - Это не мой размер, - со смешком уточняю, забирая его. - На собаку одевай! А потом мы намордник напялим, - оптимистично заявила подружка. – Давай помогай. - Не сходи с ума. Если бы собака хотела, то давно бы укусила. Чего зря нарываться? - Ты его челюсти видела? Нас потом не соберут. - Ты давно мечтала о пластической операции, вот и будет повод, - забираю у неё сумки, ставлю в ногах и на колени. – Поехали. - Я тебя предупредила, - Юлька села за руль. - Я беременна, - говорю ей. Всё равно ведь скоро будет заметно. - От кого? От Кольки? – опешила Юлька, уставившись на нас в зеркало заднего вида. Отда-вая ей должное – машина даже не дернулась. - От святого духа. Что вы все пристали как попугаи: от кого, от кого? – огрызаюсь по при-вычке. – Как будто народу вокруг мало. - Молодец, Соловьёва, беспорядочные половые связи – это гениальное решение. Ребёнок возьмёт лучшее сразу от нескольких отцов, - она перестроилась во второй ряд и замерла на све-тофоре. - Иди ты… Петрова… на хутор бабочек ловить! Всё равно ты его не знаешь. - А от меня ты чего хочешь? – Юлька скосила на нас глаза. - Не алиментов, не бойся. Просто хотела с тобой радостью поделиться. - Значит, оставляешь его, - она плавно тронулась с места. – Будет кому одежки Мишкины сплавить. У врача была? Или по тесту? - Все сразу. – Мой отрывистый тон не располагает к дальнейшим расспросам. - Я врачиху знаю классную - сама у неё рожала. Завтра пойдём к ней на учёт вставать, - уве-ренно заявила Юлька. Желая срезать путь, она свернула на старую (почти что римскую) Смородиновую дорогу, проходящую мимо лесопарка и выводящую чуть ли не к нашему с ней дому. Расслабляться здесь нельзя: дорога весьма оживленная, а за поворотами очень любят сидеть в засадах гайцы. Но дорога уж больно хорошая – может вывести при должном знании перекрестков почти на любую точку города. Мы шли с приличной скоростью, когда поток перед нами стал замедлять свое движение - машины перестраивались, сигналили, что-то объезжая стоящий на обочине красный «фольксваген-гольф», рядом с которым валялась стремянка. Внезапная остановка Юлькой машины вызвала у меня, погруженной в мысли о собаке, недоумение. Первой мыслью была – что-то сломалось, как мы с собакой будем отсюда выбираться? Успокаивало то, что Юлькины таксисты нас спасут в случае чего. - Слушай, я сейчас! – подруга глушит мотор. – Эта тачка здесь торчит с утра без хозяина – мне в эфире про нее говорили. Явно что-то случилось. Как только не угнали до сих пор? – бор-мочет она, включая аварийку. Мы обе прямо кожей ощущаем восторг водителей, которые вы-нуждены теперь объезжать две стоящие машины. – Ты не выходи. Я быстро. Чё ты вылупился?! – рявкает она на гримасничающего мужика, который выворачивает руль, прилагая все силы, чтобы влиться в поток. – Вали! – На дороге женственность и беззащитность уместна лишь, если у тебя поломка и ты нуждаешься в мужской силе. Во все остальных случаях – одинаковая агрессивность обоих полов к любому нестандартно ведущему себя водителю. Наблюдаю за ней через окно. Озираясь по сторонам, Юля бредет по грязной обочине и резко сворачивает к рекламному щиту, чья громадина прячется в тени елок. Кажется, на нем изображена очередная мудрость социальной рекламы. Вглядываюсь, мысленно убирая разросшиеся ветки с плаката. Две руки – мужская и женская – тянутся друг к другу на фоне звезд. Ниже текст за авторством загадочного ©nimoff Я — не я, Я — это мы, И когда все это поймут, Не станет тьмы. Пока я дочитываю стихи, Юля возвращается, подбирает с земли стремянку и волочет ее в сторону щита. Назад они возвращаются уже вдвоем. Мужик одет в синюю униформу реклам-щика, которая удивительно гармонирует с синевой его трясущегося от холода тела. Подходят к машине, но первой же попытке мужчины открыть дверь справа от водителя, южачка недву-смысленно выдвинулась вперед. Раздалось раскатистое рычание. Рекламщик шарахнулся. - Юль, он против попутчиков, - вежливо извещаю подругу, открывшую водительскую дверь. - Да я ему кофе только хотела налить, - она извлекает маленький термос, быстро свинчивает крышку и дымящийся кофе своим божественным запахом даже перебил запах мокрой собачьей шерсти в салоне. - Прикинь, Илья с утра тут кукует! У мужика зубы чуть не вывалились после той чечетки, которую они выбивали от холода. – Юля определенно шокирована. Мужик млеет, размораживая свое нутро горячим кофе. – Залез на дерево… Сколько там было расстояние до земли – метров девять? – поворачивается к горемыке. – Короче, ветки посрубал, одна из тех веток уронила лестницу. Телефон чудила в машине оставил. Говорит, первые два часа кричал. Ну я одного понять не могу! За то время, что он гнездо вил на елке, мимо ведь проехали ты-сячи машин, патрульные те же… и никто, никто не остановился!.. - Откуда они могли знать, что ему нужна помощь? Ты вон с утра знаешь, что машина здесь стоит и тоже лишь к вечеру сподобилась узнать, в чем дело. - Ну, я хотя бы что-то сделала в итоге. Мужик… Илья, да? Ты сам до дома доберешься-то? Он уверенно замотал головой, возвращая колпачок от термоса. - Девчонки, должник я ваш теперь. Что я могу… - На том свете рассчитаемся! – подмигнула Юлька. – Ладно, бывай. У нас тут еще одно горе луковок спасенное имеется – домой надо его отвезти. По приезде Ингус выскочил из машины и втянул воздух, задрав нос кверху. Двор был пуст – погода не располагала к гуляниям даже бездомных кошек. Могу поклясться, что эта собака надеялась оказаться в другом месте. Знать бы еще, в каком? - Собака или пакеты? – спросила подружка, мечтая взять пакеты, но совесть приказывала ей заботиться о беременной, поэтому она предоставила выбор мне. Большие собаки нравились Юльке издалека. Сильно издалека. - Собака, - и мы с Ингусом бодро заходим в подъезд. На первой площадке он потянулся к стене. Похоже, привык к лифту, но в нашем доме его не было. Пешком мы поднялись на третий этаж. Сзади нас подгоняло громкое сопение Юльки. Наверное, жалела, что выбрала пакеты, которые надо нести – собака-то идёт своим ходом. Входную дверь Ингус тщательно обнюхал, после чего посмотрел на меня. - Хватит уже политесы разводить! – прикрикнула догнавшая Юлька, пыхтя как паровоз. – Заходите, наконец! Ингус мягко оттолкнул меня и стремительно рванул в квартиру. Отчаянный кошачий вопль и грохот известили меня о встрече двух животных. Судя по звукам падающих и бьющихся предметов, Рейган взлетел на посудный шкаф по полкам. - Фуу! – с воплем кидаюсь на кухню. Кот, превратившись в рыжее меховое солнце, торчит на самом верху. Пес стоит на задних лапах, оперевшись передними на столешницу. Сморщен-ный нос и оскаленные зубы – это трудно назвать предложением дружбы. - О-ох. - Пакеты рухнули на пол за моей спиной. - Что ты там накупила? – оборачиваюсь к Юле. – Просто смела всё с прилавков? - Ты мне ещё спасибо скажешь, - пропыхтела подружка, скидывая верхнюю одежду. – Иди воду включай. - Может, её лучше сначала покормить? - предложила я. - Воду, пока она на диван не легла. Я включила теплую воду, размышляя, как в маленькой ванной разместятся две женщины и одна большая лохматая собака. - Куда поставить? – Юлька держала в руках тазик с вылитым в него, судя по насыщенному запаху, целым бутыльком шампуня. - Сюда, - показываю ей на стиральную машину. Она поставила, ушла и вернулась ещё с тремя бутылочками шампуня - Думаешь, не хватит? – спросила подружка, перехватив мой скептический взгляд. – Я тоже сомневалась, но у них больше не было. На нем шерсти как на трёх собаках! Ой! - Легок на по-мине, Ингус вырос около неё, мазнув по руке мокрой шерстью. – Где его держали? Безобразие! – Сострадания в ней победило страх. - Ну, с богом, - вздохнула Юлька и стянула кофту, после чего избавилась от брюк и колго-ток. – А ты чего стоишь? Раздевайся - Уточни, мы сейчас будем мыть собаку или устроим лесбийскую оргию в пенной ванне? – фыркнула я. - Ты вымокнешь быстрее, чем моргнёшь. Очень неприятно делать что-либо насквозь мок-рой, - многоопытно объяснила она мне. – Я Жупика-то мою – всё вокруг мокрое. С такой махи-ной можно сразу предупреждать соседей снизу о потопе. Мы разделись до трусиков, застелили полы тряпками и найденной чудом клеёнкой. - Ко мне, - хлопаю себя по бедру. Ингус подумал и подошел, понюхал воду издалека, инте-реса у него она не вызвала. – Прыгай, - командую ему. - Подхвати его за задние ноги, - советует Юлька. - Сама подхватывай, - замотала головой я. Какое-то время мы постояли, разглядывая друг друга под бодрое журчание воды из крана. Быть покусанным не хотелось ни мне, ни Юльке. Собака села, вывалив розовый язык, и чуть учащенно дышала глядя на нас. Телефонный звонок показался мне спасением. Кидаюсь в зал. - Да! – кричу в трубку. - Мавра, привет! – озабоченно сказал Кеша. – Как дела? – Хотя, судя по его тону, мои дела его интересовали в последнюю очередь. - Нормально, - отвечаю ему, пытаясь понять, что значит тишина в ванной. – У тебя что-то срочное? - Юля у тебя? – осторожно интересуется чужой благоверный. - Да, мы отрываемся на полную, - нервно пошутила я. – Не беспокойся, вернём жену в цело-сти и сохранности. - Чем вы там занимаетесь? – Кеша попытался выпытать у меня подробности. - Ерунда – оргию устроили. - Ты куда провалилась, гадина? – рыкнула злобная Юлька из ванной. – Я тут уже зае…сь с этим псом стоять. Твоя очередь. Он меня уже всю до дыр засмотрел. - Иду!! Кеша, мы уже скоро кончим, и Юлька тебе позвонит, ладно? Целую, - вешаю трубку и бегу назад. Кто же знал, что у него на почве ревности пропадает всякое чувство юмора? Не успела я зайти в ванную, как раздался звонок в дверь. Пес рванул в прихожую, просо-чившись между моей ногой и косяком. Мы бросились следом. Ингус с лаем прыгал на дверь. Звонок вопил без перерыва. Вдвоём мы еле-еле оттащили собаку, после чего Юлька открыла дверь, не успев даже глянуть в глазок. С такой наглостью ломятся в дверь, за которой надрыва-ется собака, явно не бандиты. - Где она??! – Кеша с рёвом раненого медведя кинулся ко мне, едва не убив распахнувшейся дверью любимую жену. Я успела только слабо удивиться этому, потому что потом он с грохотом исчез. Провалился в ад, из которого выскочил? - Кеша-а! – с отчаянным воплем Юля рухнула на колени. Только теперь я увидела, что му-жик никуда не провалился, а просто упал на задницу, резко затормозив перед разъярённым Ин-гусом. Пес вздыбив шерсть рычал. Хрипящий рык на вдохе был так убедителен, что дышать перестали мы все, а не только жертва нападения. - Фу! Нельзя! – заорали мы наперебой с Юлькой, выйдя из оцепенения. - Ко мне! – кричу отчаянно, видя белое как мел лицо Кеши, который загородился рукой от нависающей над ним собаки. – Ингус, ко мне! Сидеть! Пес медленно отступил назад, не сводя взгляда с человека. Сел. - Живой? – Юля бросилась к мужу и принялась его быстро ощупывать, хотя контакта с со-бакой так и не произошло. – Ты что тут устроил?! – перенервничавшая подруга орала на мужа, как будто это он только что едва не загрыз собаку у нас на глазах. – Какого кабачка ты сюда ворвался, как фаршированный спецназовец?! Поскольку в доме рос ребёнок, то бранные слова на семейном совете решили заменять на безобидные. Порой получались весьма странные фразы, смысл которых не смог бы отгадать и тот, кто их произнёс в пылу гнева. Эта лексика так плотно вошла в словарный запас Юли, что она начала употреблять её везде, приводя в растерянность окружающих. - У тебя ребёнок, а ты! – Кеша постепенно собирался с мыслями, говорил, хотя и эмоциио-нально, но тихо. – В твоём возрасте это просто неприемлемо! Да ещё с собакой! - Совсем спятил? – Юлька откинула с лица волосы. – Кто это мне запретит? Я и с Жупиком всегда так делаю. - …!!! С работы убежала, как последняя… тыква! – брякнул Кеша первое, пришедшее на ум слово. – Ты хоть о ребёнке подумай, раз на меня плевать. Ему в лицо будут тыкать, какая у него работящая «мамаша»! Где были мои глаза? Ладно Мавра, у нее работа специфическая, но ты… - Он сошёл с ума, - объяснила мне подруга спокойно. – От страха. У него бред. - У меня бред!? – разъярился он. – На себя посмотри. Чем вы тут занимались полуголые? Мавра! На самом интересном месте мне пришлось сбегать в ванну за аптечкой и за халатом, кото-рым укрыла свои прелести от праведного гнева чужого мужа, прихватив с собой Ингуса. - Собаку мы мыли, - подруга осматривала раны мужа, и тут до меня дошёл весь трагический юмор ситуации. Иронизирую я давно, не очень хорошо меня знающие люди часто принимают шутку за правду. Моих подружек это всегда забавляло. - Ай! Больно, - он выдернул руку. - Голые? – ткнул в Юлину грудь пальцем. – А мужики попрятались? Или с балкона попрыгали? - Ты о чём, чокнутый? Какие мужики? Я всегда голышом мою собак! Вызывай скорую, – попросила Юлька, от злости обработав ему руки перекисью, хотя в аптечке ещё были йод и зе-лёнка. Кеша взвыл. Ингус зарычал. Мы подпрыгнули. - Кажется, это я виновата, - робко говорю им, продвигаясь поближе к собаке, настороженно слушающей перепалку. - Конечно, ты, - не отрицает подруга, накладывая бинт. – Если бы ты не вздумала позабо-титься об этой собаке, ничего бы этого не случилось. Но спасти её было необходимо. Правда, я стала женой сумасшедшего. - Я пошутила, когда разговаривала с Кешей по телефону. - Так это ты с ним разговаривала? – удивилась она. - Кеша искал тебя и, я ему ляпнула, что у нас тут… - тонкие брови Юли лезли на лоб всё выше и выше, - оргия. - Кеша побагровел, как сеньор Помидор. Его жена начала нервно икать. Я виновато им улыбалась. - Неудобно так вышло… Они немного на меня покричали, косясь на Ингуса, сидящего рядом со мной. Потом Кешу отправили домой, а мы с подругой сели за успокоительный чай с коньяком. Когда сняли со шкафа кота, который напомнил о себе робким мяуканьем. Кот сросся с Юлей и не пожелал ее отпускать ни на минуту, нервно вздрагивая при малейшем движении собаки. Ингус целиком обошел квартиру, обнюхал углы, разбросанные на полу вещи, кошачью миску и поилку, после чего улегся в главном проходе. Пес, которого решено было оставить пока немытым, растекся бурой лужицей, положив морду на переднюю лапу. «Мокрая, грязная собака- это не повод для мытья: высохнет, обсыпется, веничком песок собрал», - подумали мы дружно в итоге и почувствовали себя сразу страшно счастливыми. Ну а мебель, что мебель – ее и почистить можно. Кот собаку больше не интересовал, как и выданный из запасов мосол, зато она немного попила воды, косясь из-под челки на нас. Видимо, у них был договор о ненападе-нии, заключённый после второй кроваво-шерстяной схватки. Во время неё я была в туалете, а Юлька ставила чайник в кухне. Когда мы примчались в зал, эти двое настороженно сидели на ковре: один с выдранным клоком шерсти, вторая с расцарапанным носом. - Всё, - выдохнула Юля, ставя чашку на стол. – Больше никогда не проси меня о помощи, Соловьева. Даже на твои похороны я приду последней. - Ты – чудо, послано мне с небес, - начинаю ей льстить, сев в кресло. – Чтобы я без тебя де-лала? - Не подлизывайся, - отмахивается она. – Сейчас сил наберусь, встану и уйду. - Дай бог тебе счастья, добрая женщина, в семейной и личной жизни. - Чтоб у тебя язык отсох за твои шуточки! Чуть вдовой меня не сделала, а моего сына сиро-той. - Я же не специально. - Ещё бы ты специально! Расстались мы всё-таки подругами.
Ольга Макаренко: Лена пишет: А можно просьбу?Лучше на "ты" Лена только в теме , в первом посте, убери первую главу, чтобы не утяжелять тему. еще не читала новые главы (
Лена: 8 Незадолго до рассвета мы с судьбой пришли к джентльменскому соглашению: я с ней, так и быть, смиряюсь - поскольку, что еще мне остается! - а она постарается вести себя более-менее прилично – поскольку нельзя же быть такой редкостной стервой и даже не краснеть! Ингус, которую я решила именовать Ингой (девочка все же, как показала экспертиза), ока-залась зверькой непростой. Это чувствовалось даже по её манере перемещения по квартире, которая меня слегка нервировала. Хотя вроде и ходит с опущенной головой, глаз не поднимает, не рычит, но исходило от нее что-то такое, что не позволяло мне расслабляться и заставляло постоянно вздрагивать, когда она оказывалась у меня вдруг за спиной. Не могу сказать точно, кем Инга меня считала, но простые команды выполняла, каждый раз обдумывая их некоторое время с неописуемым выражением, которое я трактовала как «ты уве-рена, что тебе именно это надо?» Со своей стороны, при всей моей к ней симпатии, я не видела себя её хозяйкой. Мне только собаки сейчас не хватало для полного счастья! На улицу ее выки-нуть не смогу, конечно, поэтому будем с Юлькой искать ей нового хозяина. Подруга обещала сегодня сходить в собачий клуб и там узнать, не терялась ли у кого большая грязная болонка. Без атласа пород Юлька затруднялась точно определить породу собаки, но однозначно относи-ла её в группу пастухов. Надо в Интернете посмотреть потом. На мой вопрос почему она так уверена, что это не дворня, Юлька уверенно заявила, что таких дворняг не бывает. Тон, каким она выделила прилагательное, показался мне убедительной аргументацией, как-никак Юлька собачница у нас с тех пор, как вылезла из пеленок. Спать Инга решила возле моей кровати, снова отказавшись от еды. Всю ночь совершала об-ход квартиры, с непривычки пугая меня шорохами, лаканием воды, тяжкими вздохами и стуком локтей при укладывании. Один раз разбудила оглушительным лаем и бросками на балконную дверь. Врагов там не обнаружилось, поэтому мы снова легли спать. Кот спать примчался ко мн
Лена: 9 Храбрость — это когда только вы знаете, как вы боитесь. Я бы поняла, если он ушёл, но мужчина оказался не из пугливых, и аккуратно сидел на кра-ешке дивана в зале, положив руки на колени. Перед ним лежала Инга, добровольно взявшаяся «развлечь» гостя. Зато ушёл Лель. - Я очень странная. Марина не предупреждала? – присаживаюсь на кресло напротив и улы-баюсь как можно ласковее, чтобы сгладить прежние впечатления. – Инга, ко мне, - торопливо снимаю осаду, хлопнув себя по бедру. Южачка, потягиваясь вперед, показала ему в зевке весь свой зубной аппарат, и лишь потом соизволила занять место возле меня. Кажется, я слышала, как Костя облегченно выдохнул. И его можно было понять. - Нет. Забыла, наверное, - ухмыльнулся Костя. Серая водолазка под горло подчёркивает цвет глаз. А он очень даже ничего. – Знаешь, мне бы вручить тебе посылку и… - Ночь на дворе. Куда ты пойдешь? Не глупи. Так ты тот самый Кощей, брат Марунчика? – спрашиваю, пиная себя за некстати проснувшийся позабытый девичий восторг. На тех фотках он был… Да и сейчас не подурнел. - Сколько историй мне про тебя рассказывали. Ох, прости, – прикусываю язык. Собака лежит в моих ногах и по-кошачьи вылизывает себе переднюю лапу, изредка кидая из-под челки на гостя выразительные взгляды. - Ничего, - ухмыльнулся он, старательно делая вид, что взглядов собачьих не замечает. Надо понимать, Маринка в долгу перед ним не осталась и про меня тоже кое-что порассказала. - Только половина из них неправда. - Очень рада. То есть не тому, что неправда. Рада ответить гостеприимством. Я ведь у вас все каникулы жила, - несу всё, что приходит на ум, лишь бы не молчать. Нет ничего хуже не-ловкой тишины между мужчиной и женщиной. – Ты, кажется, в армии был? А потом… - Служил по контракту - Ему тоже не по душе неловкие паузы. - А к нам в город надолго? Ой, не подумай, что выгоняю, просто интересуюсь планами гос-тя. Могу организовать экскурсию в выходные. - Как получится. Служба. Перевели вот к вам, – смущённо пожимает плечами. - ФСБ? МВД? ОМОН? ФИСИН? – наугад перечисляю гос. организации. - Все понемногу, - пожимает плечами, как бы извиняясь, что не может сказать правду. - У вас это семейное, - киваю. – Отец, дед военные – я фотки видела. Маринка, помню, меч-тала во время каждой сессии пойти в радистки или десант, только бы экзамены не сдавать. Но когда сдавала сессию - передумывала. - И слава богу! – поморщился мужчина. – У неё всё из рук и дома валится. Её тогда только к врагам засылать, для подрывной деятельности. Мы засмеялись. Действительно, есть у Маринки такая особенность. - Ты что-то около двери сказал про жильё. Страна скупа к своим героям и больше не снима-ет им квартиры? - Да какой я герой, - отмахнулся он. – Так, с бумагами вожусь. В общежитие не хочу. По-пробую снять что-нибудь. - Живи у меня, сколько надо, - щедро приглашаю я. – Места хватит. - А с мужем, молодым человеком проблем не будет? – не спешит отказываться Костя, глядя мне в глаза. Беременность некоторым образом увеличила мой первый размер, и последнее вре-мя я чаще видела мужские макушки, чем лица. - Каким мужем? – смеюсь немного натянуто. Не мог же он видеть Леля? – Я девушка сво-бодная, сама себе хозяйка. Только с приданым, - показываю на южачку, которая, подняв го-лову, смотрит на меня тоже. - Шикарное приданое. Собачек вроде этой княжнам в приданое давали раньше, я где-то чи-тал, - он с любопытством посмотрел на Ингу, чем вызвал еще одну волну рыков. - Инга, фу! Прекрати, - шикаю на нее. – Это хороший человек. Хорооошиий. - С такой собачкой и одной не страшно жить. - Да уж, с ней не заскучаешь. Так что я серьезно приглашаю пожить у меня – места всем хватит, сам видишь. Вот только Инга… - У нас в семье всегда были собаки, сама знаешь, - он пожал плечами. – Не такие, конечно, - поправил ворот водолазки, - характерные. Думаю, можно попробовать. На пару дней, пока я не пригляжу себе собственную берлогу, было бы просто волшебно. У тебя на плите что-то стоит? - мужчина принюхался. – И оно убегает - О! – всплеснув руками, мчусь на кухню. Конечно, все исчезли и оставили кастрюлю с го-товым супом кипеть. К моему появлению большая часть супа выкипела. – Костя! Костя! Его «что» теряется в угрожающем взрыке. Так понимаю, он попытался встать - и был оста-новлен системой «белый лежачий полицейский». - Инга, - с поварежкой в руках вхожу в зал. Живая картинка «задержание шпиона до подхо-да вожатого» мне не нравится. – Ко мне! Через не хочу, большое такое не хочу, она оставляет свой пост и рысит ко мне, в тоже время отслеживая поведение мужчины. - Гуся, зайка моя, - присаживаюсь рядом с собакой, - этот человек – свой. Ему можно здесь ходить, - раз команды не действуют, остается только договариваться с ней. – Я разрешаю. По-нимаешь? - У вас тут не забалуешь, - со смешком заметил Костя. – Спасла еду? - Угу, - вздыхаю я. – Пошли поедим. Заодно расскажешь мне всю историю. - Государства российского? - Свою! Подарки Маринка прислала знатные: натуральный мёд, варенья из лесных ягод, медвежий жир, красную икру в литровой банке. Вот только куда их девать с моим токсикозом? Хотя если половину отдать маме, то с другой справится домовой. Мы успели поесть и приступили к чаю, когда в дверь снова позвонили. Костя удивленно посмотрел поверх чашки на меня и на часы, показывавшие почти десять вечера. - Это ко мне, - объясняю, торопясь к двери следом за хвостом Инги, успевшей проскольз-нуть вперед. - А вот и мы! На пороге красовалась статная фигура Юльки в джемпере и светлых брюках. Юлькина улыбка чуть поблекла, когда она увидела сморщенный нос Инги рядом с собой. - Уберите эту голливудскую звезду от меня, иначе я ей тоже сейчас улыбнусь! - царственно изрекла она, проходя в дом. – Заходите, Ирина Марковна, - обернулась к шагнувшей за ней брюнетке средних лет и отошла к зеркалу. Придерживая за ошейник тянущуюся обнюхать гостью Ингу, между делом разглядываю загадочную зав.секцией отечественных пород нашего города. Короткие волосы, цепкий светлый взгляд, женственную фигуру подчеркивают роскошный вязаный свитер и тертые джинсы с многочисленными карманами. Ирина Марковна коротко поздоровалась, внимательно изучая груду белой шерсти, застывшей в напряжении у меня между ног. - Одела бы ты ей намордник, - посоветовала Юля искренне. – Не нравится мне ее настрой. А еще лучше – запри в спальне. Иначе вы толком не поговорите. - Проходите! – двигаясь задом, утягиваю за собой Ингу, которая вибрировала уже всем те-лом, готовясь зарычать вслух. Гостья или принесенные ею запахи суке явно не нравились, что заставляло меня внимательнее приглядываться к женщине. – Сс! - прошипела я, когда когти-стая лапа наступила всем весом тела мне на босую ногу. Ирина дернулась, неверно истолковав мою гримасу. – Ты мне все отдавила, лошадь, - бормочу суке, выдергиваю ступню на свободу. Собака зевнула с нервным призвуком, ища взглядом мое лицо. - Ну-ну, детка, - гостья медленно протянула ладонь. – Посмотри: я пришла с миром. Какая ты красавица! – ласково сделала комплимент Ирина Марковна. Белая бестия уже не рычала, она просто посмотрела на женщину так же нежно, но почему-то я почувствовала, что тучи вокруг стали сгущаться окончательно. Возникло какое-то предгрозовое напряжение в воздухе. Гостья отступила, не делая более попыток проконтактировать с собакой, и напряжение в воздухе стало растворяться. - Гуся, тебя здесь никто не обидит и не выгоняет, - пообещала я собаке зачем-то вслух. – Мы просто поищем для тебя новый дом и настоящего хозяина. Так что будь примерной девочкой. Давайте пройдем на кухню, - приглашаю Юльку и Ирину. Тут из зала вышел куривший на балконе Костя, от которого слабо, но вкусно пахло дорогим табаком. Узрев наше сборище он только начал здороваться, но отшатнулся, подавившись пер-выми же согласными - Инга, резко обернувшись на постороннее движение (и я вместе с ней невольно), рявкнула в сторону мужчины. У меня этот выброс эмоций Инги вызвал невольную ассоциацию с выстрелом из огнемета, виденным мною в каком-то из боевиков. И от того, что этот Ингин удар был психической угрозой, а не действием, стало страшно вдвойне. Она МОГЛА ранить, но не стала, довольствовавшись демонстрацией угрозы. Убедившись, что мужчина пока опасности не представляет, собака снова сосредоточилась на гостьях. - Вы смелый человек, скажу я вам, - заявила Юлька ему. При этом на ее лице расцвел букет эмоций, любоваться которым у меня не было никакого желания, поэтому я сосредоточилась на собаке. - Или дурак. Раз решили здесь пожить. - Я самый обычный, – чуть нервно улыбнулся Костя, машинально потирая шею. - Ну-ну, - улыбнулась как Мона Лиза подруга, и скрылась в кухне. - Мы тут повечеряем, - говорю ему, перехватывая ошейник Инги другой рукой через спину для удобства. – А ты делай что хочешь. Телевизор и диски сразу рядом с книжным шкафом. Постельное я положила, там увидишь. Что-то еще нужно? - Нет, спасибо, - Костя скрылся во второй спальне. Не рискуя оставлять Ингу без своей руководящей руки на холке, прошу Юлю поставить чайник. Напевая «Парней так много холостых на улицах Саратова» в тишине кухни, нарушае-мой лишь учащенным дыханием суки, Юля зажгла газ. - В общих чертах ваша подруга рассказала мне историю Инги, - сказала Ирина Марковна. - Есть шанс найти ее прежнего хозяина, хозяйку? – задаю главный вопрос. Ноздри черного собачьего носа трепетали как крылья бабочки. - Официально в городе лишь я и еще два человека являемся владельцами южаков, - она прищурилась, видно, вспомнив какие-то свои споры. - Неофициальных замечено не было. У нее ведь нет клейма? - Мы не нашли. - Юлька села у окна, пощипывая виноград из чаши. - Это несомненно южак, - медленно проговорила Ирина Марковна, глядя на суку, прилег-шую у моей ноги медвежьей шкурой. - Низкая постановка хвоста, оброслость лап, рост и даже ехидно-южачье выражение морды, украшенной челкой. У нее хорошее состояние шубы, из че-го можно сделать вывод, что со здоровьем у нее все более-менее в порядке – если у южака пару дней что-то болит, сразу видно по шерсти. Но желательно сделать анализ крови. А по поводу хозяина… - вздохнула. – Можно мне будет посмотреть ее зубы, чтобы определить возраст? - Наверное, - пожимаю плечами. Что сложного в показе зубов? Инга показала зубы сама. Передние. Сопроводив это глухим раскатистым рыком. На все уговоры она только сильнее сжимала челюсти, импровизируя с тональность рычания. При-шлось отступить. - Что вы намерены делать с ней дальше? – Ее холодный изучающий взгляд вызвал у меня ассоциацию с детектором лжи. - Дам объявления. Вдруг хозяин не местный, с ним что-то случилось… - Не исключено, - кивнула она. – Я смотрю, у вас нет проблем в общении. В основном. - Ну, если со стороны кажется так, то наверное, - отвечаю, пожав плечами. - Дома все время за мной наблюдает, но телесных контактов не ищет. На прогулках она готова защищать меня от всего мира. Ест кошачий корм. На мясо смотрит как нечто искусственное и притрагиваться к нему не пытается даже, - глажу псицу нежно по голове, - дуреха. - Просто очень сдержанная, одинокая, с чувством собственного достоинства собака, у кото-рой рухнул мир. От нас требуется помочь ей пережить то время, пока обломки не соберутся в новый мир. Со своей стороны могу избавить вас от большинства проблем, забрав Ингу с со-бой. У вас ведь никогда не было собаки? - Нет, но она останется. Собака только начала привыкать к дому хоть какому-то и ее опять выдергивать в никуда. Нет, - смотрю на макушку лежащей собаки, вспоминая нашу первую встречу. - Думаю, что справлюсь сама. - А что вы знаете про эту породу? Молчу. И Юля молчит, непривычно сдерживая свои едкие комментарии. Просто заваривает чай, расставляет чашки, сахарницу. - Понятно, - женщина вытащила пачку сигарет. Положила на стол перед собой. – Бросаю курить, - с усмешкой пояснила. – Только глазами себе позволяю дымить. Все породные харак-теристики исходят из того, для чего выводится порода, - передвинула пачку в угол стола. - Во времена, когда стада овец паслись в степях, большой урон наносили помимо угонщиков скота, воры из разряда: подкрался тихонечко, овцу по горлу, на коня и деру. Пастухам нужна была собака, которая внешне похожа на овец, быстра и молниеносна в нападении, непредсказуема в ближнем бою и работающая молча и мгновенно, без всякого предупреждения, чтобы нападаю-щий тупо не успел приготовиться, - Ирина Марковна посмотрела на меня. - Цитируя одного из ныне живущих знатоков породы "южак - это машина для убийства". По большей части из-за своего непредсказуемого поведения. Именно по этой причине южаков не берут на передержку, именно по этой причине мало кто рискует связываться с чужими взрослыми южаками. Их ме-сто в жизни - это беспривязная охрана территории... Или диванная подушка... Характер позво-ляет им делать и то и другое одинаково эффективно, - она поджала губы. - Популяризация по-роды в свое время сделала черное дело, так что нынешние южаки могут весьма отличаться от того, что им предписывают легенды. В породе сейчас нет согласия к тому ж. Но непредсказуе-мость и самостоятельность южака пока присущи каждой этой особи. Вы уверены, Мавра, что справитесь сами? Я, конечно, готова оказать любую помощь и тоже буду искать хозяина этой собаки. - Спасибо. Справлюсь. - Предупреждаю сразу "давить южачку" бесполезно. Знаю и не один случай, когда собаку давили, показывая, кто в доме хозяин, били черенками лопаты, стреляли, в общем убивали, а собаки практически бездыханные поднимались и шли в атаку. Я не пугаю, я рассказываю ре-альные случаи, чтобы вы знали, что вас может ожидать, - гостья убрала пачку в боковой карман джинсов. - Начинать с щенка или начинать со взрослой собаки - это две большие разницы. Взрослая - это личность, которую сломать трудно (породная нервная система) плюс потенци-альная АОР против нового человека, который совсем еще не стал хозяином. Подобрав взросло-го южака и не найдя с ним общий язык становишься для собаки фигурантом в своей квартире... Что еще? Будьте аккуратнее в моменты каких либо действий. Видите заводится собака, зубы скалит, предупредите ее действия изменением СВОЕГО поведения. Отойдите, подзовите к себе, подойдет - приласкайте... Видите агрессию, веселеньким голосом сбивайте собачьи мысли своими неожиданными предложениями - не давайте ей возможность думать и принимать решения, думайте за нее. - Зря ты, Соловьева, выбросила завещание, - сказала Юля, разливая всем чай. – Хотя, что с тебя наследовать? Один мобильник, да и тот казенный. - Заработайте вначале ее доверие, если хотите найти общий язык, - посоветовала гостья. – Только это обоюдоострый меч. Вы привяжетесь с ней друг к другу. А что мы будем делать, ко-гда найдем ей хозяина?.. Опять предательство?.. - Ну и что теперь мне делать? Предать ее сразу сейчас? - Не гоните лошадей. Будем действовать по мере событий, раз уж вы решили оставить Ингу пока у себя. Глядишь, себе оставите насовсем. Юля подавилась чаем. Мы ее долго хлопали по спине ладошками, так что даже Инга вылез-ла из-под стола посмотреть кого там лупят от души. Потом все спохватились, что уже поздний час и завтра на работу. Ирина Марковна на про-щанье оставила целый список телефонов, помимо её собственного, были номера ветврача, дрессировщика и грумера. Когда гости ушли, я решила проведать как там Костя. За дверью не раздавалось не звука, наверное, спит уже. Мне заснуть оказалось гораздо сложнее. Были ли виной тому полная луна, светившая в окно, или продемонстрированные Ингой особенности характера – не знаю. В голове постоянно крутились мысли, мысли, щедро сдобренные сомнением: а справлюсь ли? Через открытую форточку кто-то громко свистнул – звук благодаря ночи раздался очень четко. С громогласным лаем Инга подорвалась с пола, где лежала, и кинулась к окну. Пару раз обгавкав ночь за стеклом, она заскулила и выбежала из комнаты. - Инга! Инга! – откидываю одеяло и мчусь следом. В темноте врезаюсь в ножку журнально-го столика, поэтому дальше стараюсь на бегу включать свет. Да куда она?! Собака пританцовы-вает у входной двери, порываясь бежать куда-то из дома. При виде меня заскулила особенно жалобно, мордой указывая, что ей надо выйти. - Что ты, девочка? Тише, тише. Мою руку она сбрасывает с головы, возбужденная как никогда. На дальнейшие уговоры и ласки, в конце концов, походя огрызнулась, щелкнула зубами рядом с пальцами. И снова ску-леж. - Нет там никого. Тебе показалось, - сердито говорю ей, не успев даже испугаться – не уку-сила ведь, и ладно. – Иди на место, спать. Инга, спать! Место. И первая, демонстративно, иду в сторону своей спальни, гася по пути свет. Она так и не пришла до утра, проспав у двери белым ковриком. А потом дом подскочил от короткого, но емкого матерного вскрика. Мужского. Продирая глаза, скидываю с груди разомлевшего кота, и в одной тапке ковыляю в сторону пересечения кухни и туалета. Тишина действует как холодный душ за шиворот – сна больше ни в одном глазу. Скульптурная группа «южак, угрожающий человеческому достоинству» весьма коло-ритно смотрелась в полумраке коридора. Костя одной рукой держал запястье второй руки, распластавшись к стене спиной. На малейшее его движение следовал глухой рык. - Инга!!! – в кличку я вложила все свое возмущение. Сука чуть повернула ко мне голову, дескать, слушаю, говори. – Ко мне! Южачка, отступив, почесала за ухом, шумно отряхнулась всей шкурой, после чего села у стены, где с крючка свисал поводок. - Да все нормально, - заверил Костя, сглотнув. – У нас тут свой разговор был. Ее понять можно – я здесь чужой, хожу по ее территории. – Ничего себе философия в нем развилась от неподвижного стояния рядом со скалящейся собакой. Другой бы возмущался, требовал, грозил-ся… - Изначально это МОЯ территория, - втягиваю воздух, чтобы немного успокоиться. Пара вдохов-выдохов - и становится легче. – Сильно укусила? – подхожу ближе, включаю свет. - Цапнула за запястье, не до крови, прижала только до синяков. Но перед этим честно пыта-лась остановить предупреждениями. Просто я упрямый. - Вы оба чокнутые. Надо обработать ранку, - рассматриваю прокол в человеческом теле с каплями запекшейся крови. – И давно вы тут стоите? - Не очень, - потянулся мужчина, заставив меня усомниться в его словах. Раз тело успело за-течь, то… - Знаешь… - Ты только прямо вот так сразу не уезжай! Я сейчас ее быстро выведу и… - Ну, если ты сама меня еще не гонишь, то я и не собирался пока. Просто хотелось посетить бы комнату для размышлений. - Ох, конечно, прости! – шлепаю к себе в спальню, сманив Ингу с поста хлопаньем ладони по бедру, которое она считала аналогом команды «рядом». – Гуся, ты завязывай со своими тю-ремными заморочками, слышишь? Пусть ходит где пожелает, делает что угодно. Я обязана се-мье этого человека долгом гостеприимства. Гуся, прекрати его отслеживать. Вы просто два не-зависимых организма, каждый сам по себе. Поняла? Сейчас мы пойдем с тобой гулять, и после прогулки ты должна сильно подобреть. Конечно, если ты останешься злюкой, то я выселю Кос-тю, а не тебя. Но буду очень несчастной. Мне будет стыдно и плохо, - не переставая разговари-вать с южачкой, одеваюсь на гулянку. Инга лежит у двери в комнату и время от времени зевает. Кажется, мои слова не достигают цели. Ничего, у нас впереди целая прогулка. На стадионе мы встретились с Юлькой и Жупиком. Пока собаки занимались изучением ароматных новостей, мы молчали. Вчерашний день был очень насыщенным, как и все дни, с тех пор как у меня появилась южачка. - Раз милиция не приезжала ночью, следует ли мне быть уверенной, что твоя крокодилица гостя не пожрала? – наконец, заговорила подруга. - Пожрать – не пожрала, так, понадкусала. - И где? - Запястье левое. - Гость где? - Дома. Спать лег, наверное. Она его в осаде продержала не знаю сколько, пока я не просну-лась. Мы наблюдали, как Инга плавно трусит по усыпанному песком кругу стадиона. Два круга, как всегда, после чего она возвращается ко мне и почти не отходит до конца прогулки. Жупик уже не пытается за ней угнаться, довольствуясь мячиком, который мы ему по очереди кидаем. Мячик у южачки вызывает интерес не больше, чем индекс Доу Джонса у пигмеев Африки. Пошел мокрый снег. Инга вдруг плюхнулась на попу, задрала вверх голову и завыла. Это был какой-то рев полам с воем, на одном дыхании, взвывания чередуются с рявканьем и диапа-зон звука меняется через пару тактов. По силе звук был раза в три сильнее, чем можно ожидать от собаки такого размера. Вой длился не больше минуты, но еще с минуту мы с Юлькой были в ступоре. От этого воя веяло такой первобытностью… Жупик застыл с мячиком во рту, как па-мятник живой самому себе. - Что это с ней? - Эмоции скинула лишние, наверное. Гуся, лапочка, - обращаюсь к собаке, пристегивая ка-рабин, - пошли-ка домой. Дома нас ждала горячая манная каша, которую я последний раз ела в садике, на спор, каст-рюлю. Спор, кстати, проиграла: меня стошнило под ноги воспитательнице, когда она поднесла мне ложку рыбьего жира. Когда после прогулки обнаружилась пропажа сваренной каши, в дело вступила заведующая. С банкой рыбьего жира в руке. Тому, кто признается, куда испари-лась манная каша, было обещано «помилование», но среди нас не нашлось предателей. Вольных, по крайней мере. - Ничего более съедобного я в твоем доме не нашел, - сказал Костя, снимая с огня чайник и заваривая кипятком мятный чай. – Тебе на завтрак хватит. Я с завистью покосилась в сторону собачьей миски, видневшейся из зала. Инга, лежа на ли-нолиуме, медитировала над горкой коричневых крокетов. - А как же ты? - Я по утрам не ем. Привык бегать сначала, потом упражнения и завтрак плавно переходит уже в обед. Организм привык. - Знаешь, это все выглядит так аппетитно… - Но… - Но утреннее недомогание! – Как же я обрадовалась этому объяснению, скорчив подобаю-щую случаю печальную мину. – Только мятный чай. Увы. Ешь сам, не пропадать же ей. - Открою секрет: я не ем манку ни под каким соусом. И тут я начала хихикать, потом это перешло в хохот с утиранием слез и закончилось бы, наверное, истерикой, сказывалось напряжение этих дней, если бы Костя не попытался отвесить мне пощечину. Но между нами выросла белая взрыкнувшая тень, в прыжке передними лапами толкнувшая мужчину вбок. Он пошатнулся, налетел на стол, зазвенела посуда. Инга, стоя между нашими телами, была напряжена и взъерошена так, что казалась вдвое больше, чем на самом деле. Вздернутый хвост медленно опускался, пару раз, как флаг в руках перенервничавшего юнги, взмывая снова вверх. При малейшем движении мужчины следовал предупреждающий взрык. Мне вообще казалось, что рык этот никогда уже не стихнет. Или стихнет от того, что Инга вцепится в Костю. Все рассказы Ирины Марковны дикой ме-шаниной кружили в моей голове. Южак – машина для убийства. Непредсказуемость и самостоятельность южака пока присущи каждой этой особи. Вы уверены, Мавра, что справитесь сами? Их место в жизни - это беспривязная охрана территории... Или диванная подушка... Характер позволяет им делать и то и другое одинаково эффективно. - Тихо, тихо, Гуся, - всхлипывая, опускаюсь на пол, обнимая руками шею собаки. В нутрии нее что-то клокочет, перекатывается, как камни по железной трубе. – Все хорошо. Все со мной хорошо. С тобой тоже хорошо. Тихо, тихо. Успокойся. Сядь. - После повтора команды, сука медленно, как заржавленный робот, садится рядом со мной. И я понимаю, что сейчас держу в руках взведенный арбалет. Тяжелый, местами неудобный, с установленными в нем хитрыми заморочками, смертельно опасный, готовый сработать от малейшего толчка. Потому как болт уже заряжен, тетива взведена. Только оружие это не для моих рук, не готовых удерживать по-стоянно эту тяжесть. Я всего лишь слабая женщина. – Гуся, - плачу ей в во влажную шерсть, - Гусенька, пожалуйста, успокойся. И каким-то двадцать первым чувством, после ее чуть более затяжного выдоха понимаю, что тетива разряжена, выстрел отменяется. На сегодня. Инга разворачивается ко мне. Мы какое-то время смотрим друг на друга. Белая челка густа, но сейчас прядки сбились, и я вижу ее корич-нево-янтарные глаза одомашненной волчицы. Быстрым, лягушачьим каким-то движением со-бачий язык слизывает одну каплю с моей щеки. И собака снова отворачивается. - Знаешь, Кость, тебе сегодня лучше уйти из дома со мной, - с трудом нахожу слюну для пе-ресохшего горла, голос как у простуженной вороны.
Лена: Народ, дальше ставить или не надо?
Ольга Макаренко: Лена пишет: Народ, дальше ставить или не надо? ты ставь.... просто сейчас времени нет сесть почитать.... (
Лена: 10 Время лечит... Но всё иначе. И уже не будет, как прежде… Смотрят в душу глаза собачьи С остывающей в них надеждой... (с) Едва придя на работу, сразу же набираю номер Ирины Марковны. Нервозность осталась, но, в целом, я уже могла связно рассказать о случившемся. - Здравствуйте, Ирина Марковна, - выпаливаю в ответ на нейтральное «алло», прозву-чавшее из трубки. – Простите, что так рано, Это Мавра, вы… - Что-то случилось? – голос сразу становится обеспокоенным. - Кажется. Утром… - далее пересказываю ей, как все было. Ее первый вопрос: - Где сейчас собака? - Дома, где ей еще быть? Костю пришлось выгнать бродить по городу. - Ну, раз никому опасность сейчас не грозит, то к чему такой взвинченный голос? Что, соб-ственно, произошло такого страшного? Маленькое построение в коридоре, швырок за нападе-ние на тебя. Идеально вела себя собака твоя, охраняла, тем более учитывая, сколько она тебя знает. И, в принципе, вы очень легко отделались. Я предупреждала, что южак – не игрушка, - немного помолчала и добавила: - Инга разрешила тебе ее увести. Это уже хорошо, значит, при-знает твое мнение. У вас налаживается контакт. - И так будет всегда?! С каждым? - Я дальше завтра обычно не заглядываю, смысла нет, - ответила женщина. – До вечера я буду занята, а потом могу приехать забрать Ингу. - Никого я не отдаю. Просто мне нужен совет… - Нет ничего бесполезнее чужих советов. Тем более заочных. - Значит, невозможно будет Ингу приучить не бросаться на Костю? – чувствую себя глупо и злюсь, что позвонила ей. - Мавра, будем откровенны. Вам так дорог человек, который хочет пожить у вас? У него нет другого выхода? – не дождавшись от меня ответа, продолжает: - Ситуация с Ингой сложна сама по себе, чтобы дополнительно ее нагружать посторонними. Сука выбрала вас, но не его, и попытки ускоренно прийти к счастливому концу грозят крахом. - Я поняла. - Попробовать можно, если этот человек вам нужен рядом, - сказала, вздохнув, Ирина Мар-ковна. - Инга сейчас только изучает порядки нового дома и примирить ее с тем, что в доме бу-дет жить еще один человек, мужчина, можно. Хотя собаке куда проще было бы, если бы она сейчас выстраивала отношения с настоящей своей семьей. Кстати, я выложила на форуме по-родном объявление о найденной южачке. Шансов, что найдется хозяин, мало. Зато возрастают шансы найти ей добрые руки. - Обязательно зайду посмотреть. Так как мне можно примирить Ингу с Костей? - Лучший способ примирить двух врагов – запрячь их в одну упряжку. Им придется вынуждено сосуществовать вдвоем на чужой территории и на чужих условиях. Может, даже дружить. Если человек разумный, умеет и желает договориться, то все будет хорошо. - А конкретнее? – озадаченно чешу в затылке. Перед глазами стоят нарты, в которые цугом запряжены Костя и Инга. В нартах сижу я и играю на оленьей жиле. Тьфу, примерещится же такое! - Как вариант, можете лечь в больницу на недельку, оставив их вдвоем. - Она при мне его покусала, а без меня что с ним тогда сделает?! - Ключевая фраза «при тебе». Нет тебя, значит, ей нужно менять правила игры, выстраивать отношения с имеющимся человеком заново. Думай, Мавра, в том числе и о собаке, которая находится сейчас от тебя в зависимости. Испытывая смутные чувства, выхожу в наш читальный зал, машинально начинаю выпол-нять свои обязанности. Но беспокойные мысли, как коврик из морского ежа под мягким ме-стом, не дают полностью уйти в работу. И я лезу, забившись за конторку, лезу в Интернет через телефон. Ирина Марковна выложила в ветке СОС под фоткой Инги краткое сообщение: «Найдена южачка в районе пр. Мира. Клейма нет. Откликается на кличку Инга. Молодая, судя по состоя-нию шерсти и зубов. Сидела во дворе домов пару дней, явно ждала хозяина. Думать, что ее бросили, пока не хочется. Возможно, с хозяином что-то случилось. Ее пока забрала на передержку, проявившая участие в судьбе южачки, девушка Мавра. Себе оставить собаку она не может – ждет ребенка, - но готова предоставить Инге кров до момента, когда найдется хозяин. Обращаться по телефону круглосуточно». На фотке белая, косматая Инга сидела в прихожей и, набычившись, смотрела в объектив. Выражение морды у нее было мрачно-скептичное. Решив, что ничего не теряю, быстро, чтоб не поддаться трусости, пишу ниже. «Здравствуйте! Помогите, пожалуйста, советом пока ищется хозяин для Инги. Ситуация та-кая: взрослая южачка (ну может не очень чистокровная) и я контакт установили. На прогулках меня охраняет, дома ходит за мной хвостом, старается держать в поле зрения. Но все - очень сдержанно, почти отстраненно. Скоро неделя, как она поселилась у меня. У меня сейчас живет знакомый, которого собака «строит», а сегодня утром укусила: прокушена ладонь и множест-венные синяки. Такое же нельзя спускать, правильно? Кстати, извиняюсь за глупый вопрос, со-ба не привита, прокус не очень сильный, как на гвоздь наткнулась, не знаю идти к врачу или нет, тем более никаких прав на собаку у меня нет. А к собачьим укусам в больнице относятся строго, слышала. Можно сделать так, чтобы Инга стала относиться к знакомому лояльно? По-советуйте что-нибудь... Или это неисправимо, ведь мы для нее не авторитеты? Но что-то делать нужно, ведь ко мне приходят и другие люди, которых собака точно так же пасет и не дает со-вершить ни одного лишнего движения. Да и самое плохое... у меня появился страх. Такой ме-ленький страх появился еще после первых ее бросков... потому что у меня не было таких собак. Я всегда знала, что бы ни происходило, максимум псина может вырваться из рук. Потом страх прошел, а теперь опять... ». Пятнадцать, тридцать минут, час прошел – нет ответов. Расстроенная, выхожу из сети. Да кому какое дело до моих проблем?! Тишина, изредка нарушаемая шуршанием переворачивае-мых страниц, меня привела в еще большее раздражение. Господи, беременные обычно все та-кие спокойные и в себя погруженные, одна я как бешеная ношусь и переживаю-переживаю. Хватит. Старый проверенный способ бороться с нервозностью – заняться физической работой. Под удивленным взглядом заполнявшей бумаги напарницы я полила цветы, протерла пыль на стеллажах и подоконниках, сходила в спецхран и помогла Галине Ильиничне там разложить сданные материалы, выпила травяной чай и уже готова была задуматься о мытье полов в ком-нате отдыха, но перед этим решила зайти на форум. Нам ответили. Ответов было на пару страниц, самой разной направленности. В основном, за собаку переживали. Блин, да что ж это деется-то? Ир, неужели неизвестно откуда песка? Ну не бывает ведь южаков, взявшихся из ниоткуда. Да, времечко сейчас. Многие работы лишились, зряплату урезали... Но выбрасывать соба-ку? Мы последнее Семену и Кузе отдадим. Иногда в магазин приходишь, денег маловато. В первую очередь зверям берешь, ну а себе уже на что хватит... Галк, ну а как иначе? Они ж от нас зависят полностью и абсолютно. Даже когда в очеред-ной раз наступил полный и жирный кризис, у собак должно быть все необходимое и даже вкусное. Они не виноваты! Хозяевам бывшим большой такой ПРЕВЕД в спину. Блин, как такого зверя выбросить можно - никак и никогда не пойму. Удачи Вам и пусть все получится. Ой! Здравствуйте! Так это про эту брошенку мы с Ириной общались? Симпатяжка!!! А то, что характер у нее стал проявляться – это хорошо. Собака начала выходить из-за своей стены отчуждения. Песа потихоньку осваивается, поэтому потихоньку надо приучать ее к правилам, которые заведены в вашем доме, как бы не хотелось пожалеть несчастную зверуш-ку - это ж южаки, они очень быстро садятся на голову, свешивают все лапы и хвост, еще и улыбаются при этом. Если есть время идти с ним гулять, а зверь не хочет, значит его надо взять и гулять - устанет больше. На тему подчинения другим людям - если это необходимо, значит надо добиваться выполнения произнесенной ими команды, причем обязательно. Пусть ваш знакомый тоже кормит собаку, пробует ее выгуливать и давать команды. Больше уве-ренности! Вообще, мне кажется, беременная женщина не справится с этой собакой… Такое бывает только в сказках, а это – жизнь Никому бы не посоветовала будучи беременной или имея ма-леньких детей подбирать южака с улицы (да собственно и брать щенка). Для беременной это будет хронический стресс, а с маленькими детьми вообще... непредсказуемо. Больше общайтесь все с собакой. Расскажите ей, в чем проблема русскими словами – и с большой вероятностью собака изменит свое поведение. Это называется ДОГОВОРИТЬСЯ, если нельзя заставить... Пока идет ломка стандартов - собака должна чувствовать человека рядом и чувствовать себя востребованной. Вопрос с заводчиком не так уж и важен, это про-сто для информации - что за песа, какие плюсы-минусы у линии, здоровье и т.д. …Дайте объявления на местном форуме, в газеты, на телевидение. Порода не самая рас-пространенная, таких в квартиры все же редко берут. Собаку могут уже искать. Я сама за-вела южачку когда сыну было меньше года, а дочке чуть больше 5 лет. Вполне реально и не на-прягало. …Только любовь! Инга не знает вас, поэтому кусать и швыряться будет, она вас не пони-мает, не понимает добро и любовь от вас, она еще не доверяет вам, осторожничает и оборо-няется. Прощать и терпеть какие либо ваши желания она будет только тогда, когда будет доверять вам себя. А еще постарайтесь вычесать ее в ближайшее время, хоть немного. Шерсть южака может сваляться, тогда придется остричь собаку, постарайтесь не допус-тить подобного. Возможно, собаку захочет кто-то взять во двор. …Не могу не высказаться, во-первых, у самой отказница, правда лабрадор и это не срав-нится с южаком. Собака стала ненужной в четыре месяца, люди все это время мучились и боялись себе признаться, что дальнейшее совместное существование невозможно. Во-вторых, буквально недавно, наш однопометник стал ненужным в шесть месяцев. Моя приятельница, увидев у нас малявку, тоже захотела щена - и вот итог. К счастью, собаке нашли новую се-мью, которая в нем души не чает. В-третьих, Мавра, мочь и хотеть, это разные вещи!! Тем более, что вы решаете не только за себя – за троих: себя, вашего нерожденного пока малыша и собаку. Подумайте над предложением Ирины Марковны. Не нужно делать несчастной соба-ку, она достойна того, что бы жить в любви! Не обижайтесь, просто слишком много эмоций у меня вызвал ваш пост. …И вообще Южаки классные тем, что с ними не соскучишься... Умные, хитрые, независи-мые, самостоятельные... Как оказалось, понимают понятие справедливости в человеческом смысле. Но и за отношение к ним платят той же монетой. Не думала, что тема найдет отклик, но, оказалось, здесь сидят не равнодушные люди. И все написанные ими пожелания выглядели простыми в теории. Угнездившийся же страх и до сих пор стоящий в ушах рык Инги, лишали меня уверенности в собственных силах. Зачем мне все это? Может, и в самом деле отдать Ингу, пока не поздно, перестать мучить ее и себя? Ну что я за нее уцепилась? Верный ответ могла дать только я, но у меня его не было… Пока посетители возились со своими бумагами в читальном зале, я позвонила Маринке в Сургут. У них было раннее утро, она не сразу поняла, кто я и чего хочу. - Мавра! – наконец, узнала меня. – Подарки получила? - В лучшем виде. Ты сама как? - А что, хочешь в гости приехать? Давай. У нас тут мужики серьёзные – на первом же сви-дании замуж зовут, - хохотнула она. – А то в своем городе совсем в девках засиделась, небось. Помню как ты нос воротила, принца ожидаючи. - Да вы что – сговорились?! – тихо рявкнула я. Несколько голов оторвались от бумаг и с не-одобрением на меня посмотрели. – Работайте, господа, всё в порядке. - Ты где находишься? – удивилась Маринка. - На работе. На хлеб насущный зарабатываю. - Бедна-ая, - посочувствовала она. По приезде домой Маринка сразу выскочила замуж за бойкого парнишку, который сейчас, если мне изменяет память, занимал пост губернатора об-ласти. – Всё так плохо? - Не настолько, чтобы лить слёзы. Как семья? - Родители в отпуске, мои спиногрызы заграничные школы терроризируют, у нас с Димой медовый месяц новый. - Он у вас и не прекращается, - хмыкаю. – Я про новости. Про племянников там, про то не собираетесь ли в Москву перебираться. - Типун тебе на язык! Москва! – она вроде даже сплюнула. – А племянников не дождёшься от этого бирюка. Доехал-таки, скотина? – спросила с облегчением. - Нет бы, позвонить родным, успокоить. Как он тебе, кстати? – в голосе зазвенел интерес. – Может, ты у себя ему невесту там присмотришь? Мы в долгу не останемся. - Как же это вы у себя упустили? - Да он же упрямый, как осёл. Девушки постоянной и то не завёл, все однодневками про-мышляет, - делилась наболевшим Маринка. – Ой, Соловьёва, а ты случайно… - Случайно нет!! - Можно потише? Люди пытаются работать, - пожилая дама в очках вынырнула из-за кипы подшивок. - Ой, что я всё о своём? Ты сама как? - Цвету и пахну. - В архиве? – скептически уточнила подружка. - Ничем не хуже других мест, между прочим. - Надо забирать тебя оттуда, пока ты корни не пустила. При твоей внешности быть не заму-жем – просто подозрительно. - Атас! Перезвоню, - убираю телефон, заметив приближающуюся заведующую. Дама в оч-ках что-то шипела ей на ухо. - Мавра, на тебя поступила жалоба, - Антонина поджала губы. – Какой пример ты пода-ёшь?.. - А что случилось? - Ты ведёшь личные разговоры, мешая работе людей. - Мне позвонили из больницы, - сухо говорю ей, глядя мимо лица. – Сообщили результаты анализов. Я как раз собиралась идти к вам, ухожу декретный отпуск. - Сейчас? – перепугалась она. Добровольцев на работу в архиве при такой мизерной зарпла-те не было. Нас тут и так работало трое, не считая её. Причём две другие были пенсионерками, проработавшими здесь всю жизнь и просто не знающими, что делать с полученной свободой. До меня тут сменилось человек двадцать за год, при чём последняя предшественница украла папку с грифом «совершенно секретно». Шуму было, когда спохватились. – Зайди ко мне в ка-бинет и мы все обсудим. - Сейчас приму бумаги и подойду к вам в кабинет, Антонина Павловна. - Мавра, не надо пороть горячку. Женщина, как вам не стыдно? Вы же видите, что девушка в положении. Это был срочный личный звонок, – набросилась заведующая на даму в очках. – Наши сотрудницы всегда работают безупречно. Но они тоже люди… - Да она… - Гражданка, вы сюда работать пришли или скандалить? – высказав сие, Антонина поверну-лась ко мне, игнорируя опешившую гражданку. – Мавра, я тебя жду. В отпуск прямо сейчас уйти не удалось. Антонина просто умоляла меня не губить россий-скую науку своим преждевременным уходом, обещая поскорее найти мне замену. Даже премию выписала в пятьсот рублей. Пришлось остаться. …У крыльца меня ждал Костя, прогулявший где-то по городу указанные мною семь часов. - Хочу ограбить продуктовый магазин. Поможешь? – предложил руку. - На стрёме стоять? Или пистолет доверишь? – включаюсь в игру. - Сначала надо проверить, как ты стреляешь. - Как настоящая леди - только в «молоко», естественно. Шёл мокрый снег пополам с дождём. Декабрь ещё не знал минусовой температуры. Люди переходили на демисезонную одежду, с тоской поглядывая на шубы и дублёнки, висящие в шкафах. Опять чья-то падчерица забрела к костру двенадцати месяцев и балуется с посохом? В лесах бродили мучающиеся бессонницей медведи и барсуки. На деревьях набухали весенние почки, в полях бодро начали зеленеть озимые, приводя в ужас агрономов. В новостях передали, что ёжики пошли дальше всех – решили размножаться, но еды в лесу им не хватает, поэтому им грозит голодная смерть. Сразу представились школьники, почему-то в пионерских галстуках, несущие в лес корзинами грибы вешенки и яблоки с рынков, которые будут пожирать измученные до предела ежи. Видеть, как на твоих глазах меняется климат – очень нервное занятие, тем более для беременной. Мировые новости тоже не радовали – Европу завалило снегом, бушевали ураганы в Америке, землетрясения подбрасывали перегруженную Азию, на полюсах активно таяли ледники. Я спрашивала Леля не моя вина в том, что природа сошла с ума? На ум почему-то приходила затонувшая цивилизация Атлантиды и кара за святотатства. Он посмеялся над моей манией величия и прочитал длинную лекцию о смене магнитных полюсов планетой Земля. Все нормальные люди мчались быстрее домой, и только мы с Костей не спеша брели по го-роду. Чему-то смеялись, спорили, ели мороженое в вафельных стаканчиках. Давно мне не было так легко, даже о ноющей пояснице и токсикозе забыла. Действительно, надо больше гулять. Дождь как-то незаметно кончился. Остался снег. Его крупные хлопья смачно падали вниз, мед-ленно застилая грязь под ногами белым ковром. Может, зима всё-таки будет? Супермаркет мы оставили почти пустым. Костя гордо нёс в каждой руке по три пакета, на-битых продуктами, и дразнил меня описанием ужина, который из этого приготовит. Вернувшись домой, мы захватили Ингу и отправились на новую прогулку. Костя вызвался сам вести её на поводке. Но гулять с собакой, которая статуей сфинкса лежит на земле, ему до-велось лишь пару минут. Помня советы Ирины Марковны, рекомендую ему применять не силу, а лишь вербальные средства убеждения. Словно в подтверждение, на первую же попытку потянуть за поводок сильнее, Инга оскалилась, пригнув голову к передним лапам. Дальше рисковать я не стала, забрала ее себе и мы пошли в скверик, где обычно гуляем с Ингой после работы. Осадки прекратились, и вечер даже стал казаться сносным. Костя поинтересовался, знает ли Инга команды. Поразив меня, она без проблем показала "сидеть-лежать-стоять". По тропинкам мы продолжили гуляние. Мой спутник веселил меня историями из жизни немецких овчарок, которые всегда жили в их семье. Где-то через минут сорок песка улеглась на землю, и в одну секунду перестала реагировать на все вокруг... половичек такой. Полежать ей захотелось. Мы посмеялись. Но когда я попыталась уговорить Ингу продолжить движение, она лишь поудобнее переложила голову на передних лапах. - Ты не так делаешь, - возразил Костя. – Дай я покажу как… - и договорить не успел: «по-ловичек» взвился в его сторону «свечкой» с жутким рыком. Гляжу на опустившуюся на все четыре лапы суку, которая как ни в чем не бывало выразила желание идти гулять дальше, обнюхивая свисавший на плечо поводок, волочащийся за ней по земле. Подбираю его, начиная догадываться, что одной из возможных причин, по которой мог-ли избавиться от Инги, был ее сволочной характер. Идем домой – желание гулять как-то вдруг пропало. Совершив обычные процедуры по приходу, насыпаю песке сухого корма в миску, пока Костя готовит нам ужин. Вечер и половина ночи в беседе пролетели незаметно. Жилец мой оказался эрудированным, остроумным собеседником и забавным рассказчиком. Служба помотала его по миру, но не пре-вратила в угрюмого сухаря. Или он передо мной хвост распустил? Надо будем брякнуть с рабо-ты Маринке, чтобы уточнить нынешний моральный облик её братика. Угомонились мы в третьем часу. Я, как убитая, проспала до семи - пока желудок не взбун-товался, припомнив, сколько вчера в него напихали. Обратно пробиралась на цыпочках, но звуки рвоты из ванной разбудили бы до срока и Спящую Красавицу. - С тобой всё в порядке? – Костя встретил меня на пол пути со стаканом воды. - Я тебя разбудила? Прости. - Токсикоз мерзкая штука. Наша мама пила… - Поверь, я уже всё перепробовала. Остался один способ. - Какой? - Роды. Шел снег. Он уже успел покрыть приличным слоем землю, по которой, оставляя тонкую цепочку следов, в свете фонарей шагали человек в черной куртке и белая собака. Чувствуя себя чуть ли не убийцей, я стояла у окна за шторой и наблюдала за ними. Для полной достоверности даже Косте ничего не сказала, изображая, некстати накатившие перед вечерней прогулкой, сла-бость и обморочное головокружение. Долго сидела перед Ингой, упрашивая ее пойти с мужчи-ной – только в туалет и сразу назад. Костя слушать мой лепет не стал, просто ждал в прихожей, когда ему приведут или не приведут южачку. Ему, привыкшему к беспрекословному выполне-нию собакой любых команд, эти шаманские пляски были малопонятны. И если он делал не-большую скидку на необычность ситуации Инги, то по его лицу это было незаметно. Сука, еле передвигая ноги, брела по тротуару. Провисший поводок между человеком и со-бакой почти волочился по асфальту. Торопливые прохожие, с детьми или без оных, то и дело обгоняли эту парочку тихоходов. Инга несколько раз оглядывалась назад, и мне казалось, что она высматривает меня. Убедившись, что никого кроме мужчины ей в компаньоны сегодня не предоставят, она со скоростью парящего воздушного шарика направила их к арке. За аркой бы-ла небольшая липовая аллейка, которую негласно, в вечернее и утреннее время, заняли собач-ники. Сижу как на иголках, не сводя глаз с двора. Ну что они так долго? Я же их не за Урал послала. Кусаю ноготь, понимаю, что кусаю ноготь и сердито его выплёвываю. Часы показы-вают, что прошло всего минут десять. А если она убежит? А если опять швырнется? А если… Идут! Облегчение накатывает теплой приливной волной. Белая лохмачка с опущенной к земле головой и пристегнутый к ней человек на провисшем поводке. Скорость умирающего лебедя. Но ведь идут! Вместе! А это еще что такое? Инга вдруг встала как вкопанная, для надежности склонив голову к земле. Судя по ее виду, двигаться с места в ближайшие сто лет она никуда отсюда не собиралась. Эх, а так все хорошо начиналось. Ладно, сейчас спущусь. Костя дернул натянувшшийся, как якорь, поводок раз-другой. Инга медлен-ным задним ходом попятилась с опущенным хвостом, натягивая соеди-нявшую их привязь. Что? Нет, только не это! Торопливо распахиваю окно, чтобы предупре-дить. Юлька мне на своих собаках еще демонстрировала этот старый как мир прием высвобож-дения. В такой позиции ошейник собакой загоняется между шеей и челюстью, особенно если поводок между ушей. Зверек несколько раз приподнимает и ворочает морду, что бы поплотнее затолкать ошейник под челюсть. Потом поворотом морды в сторону (поводок смещается к уху) ошейник сбрасывается с одного уха... и в следующее мгновенье падает на землю. Словно читая мои мысли, Инга как раз в этот момент получила вожделенную свободу. Со стоном закатываю глаза. - Инга, фу! – доносится до меня звонкий в морозном вечернем воздухе голос Кости, не ожи-давшего такой подлости. Топавшие следом за ними два парня их обгоняют, разделившись. Щуплые, в одинаковых спортивных куртках и шапках, с какими-то футбольными шарфами на шеях. Из спорт-бара в соседнем доме, успокоилась я, эти часто срезают через наш двор к остановке. Вдруг парни ос-тановились и принялись спорить о чем-то, сопровождая слова бурной жестикуляцией. Инга легкой рысцой уходила от Кости по двору, между делом принюхиваясь к меткам во дворе, ри-суя полукруг и не собираясь даваться ему в руки. Вот сука! И вдруг один из болельщиков оказался уже около Кости, стал что-то требовать, тыча в сво-его спутника. Да не такие уж они и щуплые, эти болельщики. В открытое окно не было слышно, о чем они говорят. Костя обернулся к говорившему, в это время второй материализовался позади брата Марины быстрее, чем я успела вздохнуть. Как в замедленной киносъемке вижу, что первый попытался схватить Костю за грудки, но тот резко отклонился в сторону - парень качнулся. Инга, зашедшая с тыла, вцепилась нападавшему в голень, мотнула головой. Нападавший от неожиданности и боли взвыл, упал на землю. Собака моментально развернулась. Сбила с ног второго парня, попытавшегося сбежать, ударом корпуса, встав над ним с оскаленной пастью. Рыка мне слышно не было, но я уверена, она рычала как тогда. На кухне. Первый попытался встать, разглядывая раненную ногу, но морды мгновенно развернувшейся к нему южачки было достаточно для того, чтобы он повалился на спину с поднятыми вверх руками. Я никогда не слышала, чтобы мужчины так верещали. Костя с долей растерянности посмотрел на поводок, зажатый в руках. Потом решительно приблизился к собаке и через голову одел ей ошейник. Инга отряхнулся всей шкурой и шаркнула лапой, кинув снег в сторону второго парня, даже не собиравшегося вставать с земли. Фары въезжавшей машины осветили темную арку и силуэты людей во дворе. Маринкин брат что-то сказал парням, после чего они с Ингой пошли в сторону дома. Машинально смотрю на часы, висящие на стене: не прошло и трех минут, а мне казалось, что это длилось треть моей жизни. Мягко чпокнула входная дверь, извещая о том, что все свои дома. Предательская слабость в ногах не дала мне встретить их в коридоре, подло усадив на диван в зале. Кот ластился, мурлы-ча, как обернутый в мех маленький трансформатор. Нет, Ингу надо завтра же отдать Ирине Марковне. Я с ней не справлюсь. - Мавра, ты где? – крикнул Костя, шурша снимаемой верхней одеждой. Инга первой прошествовала в зал, принюхиваясь к запахам. В ту же секунду, чуть не угодив ей в морду, с моих рук спрыгнул кот с выгнутой, точно коромысло, спиной. Сука плавно оттекла с линии атаки, дернула хвостом, и легла у дивана с шумным вздохом. Рейган прошествовал мимо мужчины в сторону кухни, излучая царственное достоинство, будто и не он секунду назад, как котенок, здесь скакал. - Ну как? Лучше себя чувствуешь? – Костя с тревогой присел рядом. Слабое предупреж-дающее рычание суки было им проигнорировано. – Да на тебе лица нет! - Как… погуляли? – спрашиваю. - Так себе. Она сделала дела и сразу домой. - Вот как? И больше ничего? - Сама смотри, - продемонстрировал мне руки, - ни царапины. Штаны снимать? - Обойдусь. Знаешь, я тут подумала, что переоценила свои силы, когда думала, что справ-люсь с Ингой. - То есть? – он чуть нахмурился, кинув взгляд на притихшую южачку. - Пусть Ирина Марковна возьмет ее к себе. Ну что я знаю о собаках? - Иногда доверие ценнее опыта. И что, пройдя пол пути, ты бросишь все? - Ничего я не бросаю! - Я сделаю нам чаю с тем травяным сбором в железной банке. Ты успокоишься, все еще раз взвесишь… - Хорошо, а пока дай мне телефон. Он на столике у окна. Костя ушел на кухню, но, не доверяя акустике квартиры, я заперлась с телефоном в ванное. Даже воду включила, как учат в шпионских фильмах. - Ирина Марковна, добрый вечер. Простите, что так поздно… - Слушаю. - Сейчас Костя вернулся с выгула Инги. - Переходи к сути. Контакт появился? - Не знаю. Она сначала из ошейника вывернулась, а тут хулиганы пристали к Косте. И она его от хулиганов защитила во дворе. Одного укусила за ногу, другого сшибла просто. - Инга, кажется, наконец отстроила иерархические отношения в вашей стае. Она решила позволить Косте жить на территории, которую считает своей, как кобелю и младшему в стае. Южаку свойственно великодушие. А суки защищают свою территорию и свое "имущество", в том числе людей, как главную часть имущества. Они не допускают покушений на частную собственность. - Женщина откашлялась приглушенно. - По поводу защиты. В том нападении Инга скорее блокировала внешнюю угрозу, предоставив "младшему кобелю" возможность поучаствовать. Наверное, присматривалась, чего он стоит в драке и чего от него ждать в дальнейшем. Так что в итоге все сложилось отлично, сама смотри, - Ирина Марковна помол-чала. - Маврута, у сук есть такая особенность: суки не охраняют хозяек, они подчиняются, выполняют все хозяйские заморочки, но вперед главной суки-хозяйки не идут, пока она их не пошлет на отработку. А вот мужиков они охранят, охраняют зверски. Что тебе и было продемонстрировано... - Вы завтра сможете забрать Ингу? - Решилась?.. – напряженным голосом переспросила она. – Когда все пошло на лад? - Ничего не пошло на лад. Эта сука ведет себя как хочет и даже не собирается ни с кем счи-таться. А эти её охранные качества… И я начинаю к ней привязываться. Не хочу. - Хорошо. Я могу прямо с утра. Часов в семь. - Спасибо. Если что понадобится – вы только скажите… - Это все? Или у тебя еще есть ко мне вопросы? – прохладно уточнила женщина. - Нет. - Тогда всего наилучшего. Я еще некоторое время слушала гудки в трубке, прежде чем услышала настойчивый стук в дверь. - Мавра! С тобой все в порядке? Ответь! - Да-да! Я душ принимала. Чай готов? - Все ждет только тебя.
Лена: 11 Кажется иногда Выбор сделан За меня… - Как прошел день? – обхватывая горячую чашку двумя руками, спрашиваю Костю. Вечерняя кухня пропитана запахом травяного луга и свежей сдобы - разогретые в микро-волновке круассаны привольно разместились в плетенке. - С понедельника приступаю к работе. А у тебя? - Как обычно. В кухню вошла Инга, оглядела нас, после чего подошла ко мне. Положила голову на мои колени и стала ловить мой взгляд. Это первое добровольное проявление ласки с ее стороны было так неожиданно, что я растерялась. - Что случилось, Гуся? – спрашиваю ее, осторожно глажу лохматую башку южачью. Сука вздохнула, поудобнее размещая морду на моем бедре. – Ты чего-то хочешь? Нет? Тебя надо гладить? – Бодание лбом ладони трудно было расценить как-то иначе. – Что это с ней? – спра-шиваю у Кости. - Может, созрела для новой привязанности, не знаю. Невозможно все время быть в зоне от-чуждения. - У вас на улице точно ничего не произошло? Она перестала тебя пасти даже. - Ничего такого, поверь. Возможно, Инга пытается снова поверить людям. Задумавшись, перестаю гладить собаку, рука просто лежит на ее холке. И в какой-то мо-мент прихожу в себя оттого, что южачка нежно взяла мою руку пастью и пытается намекнуть, что поглаживания надо продолжать, что ей это очень приятно. Лежащий на холодильнике кот жмурится от удовольствия, сквозь тонкие щелочки глядя на нас сверху. Куда катится мой спокойный мир? Где тот стрелочник, которому можно пойти расцарапать физиономию за халтурную работу? Все, спать. Утро вечера мудренее. Утро, может, и мудрее. Но у него имелись свои заморочки. Всю ночь Инга провела, бодрст-вуя, у моей постели. Когда бы я не проснулась, то видела полу лежачую собачью фигуру и две поблескивающие точки, устремленные на меня из темноты комнаты. Сны снились мне от этого, наверно, какие-то пестрые, как вращающийся калейдоскоп. А проснулась я с вязким вкусом тоски на губах. Южачка разметалась, не шевелясь, на полу и только глазами следила за моими передвиже-ниями. До приезда Ирины Марковны было еще два часа, но спать мне уже не хотелось точно. Поэтому прогулка показалась мне хорошим выходом из этой ситуации. Я настолько привыкла к тому, что Инга ходит за мной хвостом, что сперва немного удиви-лась, когда не обнаружила ее с собой в прихожей. На кличку она так же не отзывалась. Иду в спальню. Собака лежала в той же позе, какой была при моем уходе. Глаза были полуприкрыты и ни на что не реагировали. - Ингуся, Гуся, что такое? Девочка, ты заболела, что ли? – опускаюсь на колени. Щупаю мочку носа – теплая. Но ее вялость мне совершенно не нравится. Пытаюсь ее растолкать, при-поднять – бесполезно. Тело ее полностью расслаблено и валится назад, едва выпускаешь его из рук. – Господи, не пугай меня! Вставай! – Я гладила, уговаривала, приказывала - бесполезно, вздыхает и смотрит в одну точку. Клянусь, сейчас предпочла бы снова услышать тот рык, даже быть укушенной, лишь бы не эта ее убийственная апатия. Мчусь к Юльке. Сонная и мало что соображающая подруга примчалась за мной на автопи-лоте. Первым делом поставила градусник и велела мне сесть и не отсвечивать до тех пор, пока ее не начнут кусать. Инга не реагировала ни на что. Появился взъерошенный Костя, подтяги-вающий пижамные штаны, и чуть убившийся из-за путавшегося под ногами мяучащего Рейга-на. Температура была обычной, все внешние показатели утверждали, что сука здорова. Выпы-тав у меня все, что было можно, Юля развела руками. Оставалось только вызывать врача и брать анализы. Мы ушли думать на кухню. Юлька разбудила свою ветеринаршу и умолила ее приехать к нам. Дальше время растянулось и сжалось только после звонка в дверь. В прихожую кинулись все, кроме южачки. Вместо ветеринарши на пороге стояла хмурая и пахнущая морозом Ирина Марковна. Темные джинсы, замшевые ботинки, яркий пуховик нараспашку, ключи от машины в руках с брелком в виде белой собачьей фигурки. - Ой, - сказала Юлька, отступая. - А где Инга? – женщина требовательно оглядела прихожую. Вот что иногда напрягает в собачниках настоящих, они сосредоточены лишь на собаках и в упор могут не видеть людей при этих собаках. - С ней что-то странное: лежит и ни на что не реагирует, - хватаю за руку. – Температура нормальная. Сама выглядит здоровой. Мы вызвали ветеринара. - Покажите мне ее, - Ирина Марковна разувается и идет за мной в спальню. За ней робким хвостиком тянутся Юлька и Костя. Первое, что бросилось в глаза – это шипящий рыжий шар, напомнившей мне шаровую мол-нию. Рейган вскочил с лежащей собаки и принял угрожающую стойку. Заласканный любимец, которого мало что волновало кроме еды и сна, превратился в сторожевого пса. При нашей по-пытке приблизиться, кот застыл перед мордой собаки, совершенно четко запрещая подходить к суке. Взрослый кот – это не канарейка, вред может причинить приличный. - Это не болезнь, - покачала головой Ирина Марковна. – Когда ты, Мавра, впервые произ-несла, что отдаешь ее, Инга была рядом? - Не помню… Была. Но вы же не хотите сказать, что… - Что? Что собаки понимают человеческую речь? Что они восприимчивы к нашим эмоциям и мыслям? – спросила она. – Когда ты взывала к ней, уговаривая сделать что-то, это тебе не ка-залось невероятным. Так что же удивительного в том, что собака поняла собственную ненуж-ность? Во второй раз. Инга решила, что теперь это ее дом, а потом поняла, что дом-то и не ее. Ей стало абсолютно все равно, что с ней будут дальше делать люди. Молодой человек… Костя, кажется? Помогите мне отнести Ингу в машину. - Да, конечно, - Костя бросил на меня тяжелый взгляд и пошел к собаке. Рейган зашипел и ударил лапой по протянутой руке. Еще и еще. Каждая попытка прибли-зиться к Инге пресекалась с неистовым упорством. - Уберите кота, пожалуйста, - попросила Ирина. – Или вы его в комплекте отдаете? Юлька в пол голоса выругалась за моей спиной. Уж больно паршивое выходило зрелище. - Инга, мы едем домой, - ласково обратилась к суке гостья. – Девочка, вставай. Ну же! Я смотрела на безучастно лежащую суку, сбитую пролетевшим автомобилем судьбы на обочину жизни. И понимала, что не смогу ее отдать. Черт, только нет так! Она ведь выбрала почему-то в тот раз меня. Так уж вышло, что с момента приручения первого волка, собаки ста-ли неимоверно зависимы от нас. Жизнь в городах оставляет им мало шансов на выживание в одиночку. Собаки приходят к нам разными путями, принося с собой светлую частичку чего-то, что многие из нас потеряли, когда уходили от первобытных костров. Всепрощение, беззаветная преданность, заразительная жизнерадостность, самопожертвование – все это мы получаем бессчета, когда рядом они селятся с нами. Селятся по НАШЕМУ выбору, с нашего разрешения, начинают доверять - и уничтожить это доверие то же самое, что наотмашь ударить железной рыцарской перчаткой по лицу ребенка. Убить, может, и не убьешь, но покалечишь на всю жизнь. Самое невероятное, что собаки после ТАКОГО еще находят в себе силы доверять человеку снова. И дело тут не в короткой собачьей памяти, думаю. Может, кто-то шепчет всем собакам при рождении, что они в ответе за тех, кого приручили, за людей? - Рейган, брысь! Сейчас принесу клизму, - говорю коту. Угроза действует, ведь не мог же он прочитать мои мысли. Кот залег под кроватью, сверкая из-под нее глазищами. – Ингусь, - опускаюсь на колени перед сукой. Беру ее тяжелую морду в свои руки, глажу, глажу, убираю челку на ей лоб, открывая карие глазищи, - оставайся у меня. Ну, дура я, дура, не ценю при-валившего мне счастья. Гуся, пожалуйста, оставайся. Только не пугай меня так больше, ладно? Прости, - глажу грубоватую шерсть, теплые уши. Влажные собачьи глаза смотрят на меня. – Никому тебя не отдам, - глажу, глажу, отдавая ей невыплеснутую нежность. Шершавый горячий язык медленно прошелся по моему запястью. Потом еще раз. Ложусь на пол к ней, обнимаю, пытаясь хоть как-то залечить ту рану, которую нанесла не-вольно. Что-то шепчу в густую шерсть, сжимая в пальцах длинные белые прядки. Мы с ней од-ни во всем мире. Мире на двоих, который заново начинаем строить на обломках старого. *** Она сбежала. Пишу на форуме, потому что надо что-то делать, иначе сойду с ума. Сейчас четыре утра и было решено сделать перерыв в поисках. Они гнали меня раньше, ссылаясь на мое беременное состояние, но я отбилась. Как я могу сидеть дома?! Утром мы отлично погуляли с Ингой, покормила ее и уехала на работу. Костя, мой друг, укрепляя доверие собаки, взял ее с собой прогуляться на стадион. Отпустил там, как мы обычно делаем, дал поиграть с кобелем соседским. Говорит, что слышал что-то похожее на свист потом. Но неуверен. Инга вдруг стрелой рванула с поля в дырку. Скорость южачью представляете сами, так что пока мужики за ней выбежали через кусты… Обыскали все. Сначала он, потом присоединились мы с Юлькой и пара знакомых собачни-ков. Искать будем, но... не вышло из меня хозяина. К сожалению. Дрогнувшая рука отправила сообщение. Глаза застилали слезы. Стараюсь не плакать вслух, чтобы не добить прилегшего отдохнуть в соседней комнате Костю. Он и так переживает страшно, виня себя за недосмотр за собакой. Пишу новое сообщение. Это все равно что выговориться, лишь бы не держать в себе эмо-ции. Я не понимаю. Она могла сбежать утром сегодня, когда я спустила ее с поводка на ста-дионе, или в любое другое время. Или это связано с Костей, но у них вроде все начало налажи-ваться. Инга с удовольствием общалась с ним, не всегда считая нужным подчиняться, но на прогулках проблем больше не было после той, защитной. Или ее позвал кто-то из прошлой жизни?.. Интернет – странное место вне времени и пространства. Иногда в разгар дня там никого нет, зато часа в четыре-пять на форумах может быть полный аншлаг. Иногда все общаются днем, оставляя ночи для себя. Мне повезло: на породном форуме вечеряли несколько человек. Так что ответили сразу, едва отправила пост. … Скорее всего, пошла тебя искать. Вероятно, вернется утром, в привычное время ваших прогулок. Это не реакция протеста, это собака просто скучает, IMHO. Собака тебя ищет - ей неуютно одно. … Плохо, что собака без ошейника. К тому же крупная. … Обязательно сыщется (смайл, качающий головой в подтверждение). Как-то зимой, в младые годы моя красотка сбежала во чисто поле. Буквально как сквозь землю провалилась. Облазили весь поселок и окрестности. Искали часов 5, может, и дольше пришлось бы, да вер-нулись передохнуть. И оказалось, что эта морда перед нами заявилась домой и была отловлена соседями. … А ты уверена в своем друге? Его ведь зверька выживала, может, затаил обиду? … А теперь рассуждаем с логики суки, стервы, сволочи – южачки. Чем она больше всего может больше всего тебя достать? Зверек подумал и изобразил: злая ты, уйду я от тебя!!! Побегаете теперь за мной. Схема противодействия: Внушаешь собаке: МНЕ НУЖНЫ УМНАЯ СОБАКА, НО НЕ НУЖНА ГЛУПАЯ... УМНАЯ ВЕРНЕТСЯ САМА... ЕСЛИ Инга УМНАЯ - ОНА ВЕРНЕТСЯ САМА, А ЕСЛИ НЕ ВЕРНЕТСЯ, ТО ОСТАНЕТСЯ, ДУРА, ХОЛОДНОЙ И ГОЛОДНОЙ... Не поверишь - гуляка Роб (который не воспринимал всерьез прошлых хозяев) - тут же нарисовывался под парадным... Советовали раздать телефоны всяким дворникам-продавцам уличным-киоскерам. Дать объ-явления в газеты, на телевидение и местные форумы. Развесить бумажки по магазинам, стол-бам… Искать, искать, под лежачий камень вода не течет. То есть снова по маршруту месячной давности, разве что посетить станцию отлова бродячих животных было бы впервой. Но туда почти сразу звонила Ирина Марковна, у нее там связи. … А что, лучше было бы, чтобы она начала бродяжничать, родила где-нибудь никому не нужных щенков, пополнивших стаи бродячих собак, и погибла бы под колесами машины или в душегубке собачьей? Ну, случилось, вырвалась, сбежала погулять, сейчас сама переживает, что глупость наделала. Правильно говорят - мысли материальны, поэтому о плохом не ду-мать, в уме ясно представлять картину возвращения блудной суки в родной дом - и все сло-жится так, как должно быть. Мавра, не грусти. Песка не просила, чтобы ее рожали, выбра-сывали и привязывали к столбу, а потом еще раз бросали. Уж кто-кто, а ты перед собакой чиста на все сто и сделала все, что могла. Мысли материальны? Ну да... Я спокойно по началу восприняла, думала, что вернется уже к моему приезду с работы. А сейчас места себе не найду, тупая боль в груди, как там Инга? Куда она сбежала? Звонков то было всего несколько, в основном любопытствовали, один спро-сил, не отдам ли я ему собаку дом охранять, если хозяин не найдется. …Привычки, их очень тяжело сразу поломать. Да что привычки - увидел зверь что-то, за-хотелось, мысль мелькнула, он побежал и... а назад вернуться еще надо. Первая контрольная точка - время твоего возврата с работы. Вторая контрольная точка - время вашей прогулки. Третья контрольная точка – проголодается и вспомнит, где дом... Шорохи слышны в утренней тишине дома очень хорошо. - Ты так и не легла? Мавра, обещала ведь! – Костя появился на пороге, взъерошенный и хмурый. – Не о себе, так о ребенке подумай. Найдем мы Ингу, Господи! - Я не могу спать. Не хочу. - Просто полежи. Мы пойдем ее искать скоро уже, но если ты не отдохнешь – запру дома. Конечно, ты вызовешь МЧС, тебя выпустят, но время уйдет, а ты нам можешь понадобится в любой момент. Выключаю комп, безмолвно признавая справедливость его слов. Но сил шевелиться нет. Так и сижу, уставившись в погасший монитор. За окном по-прежнему царит ночная темнота – зимой светает поздно. Снег едва-едва прикрывает мерзлую землю. Минус 25. В конце декабря вдруг начались морозы, которых у нас давно уже небывало. И где-то на пустынных улицах го-рода сейчас бродит моя – немоя южачка. Он подошел, подхватил на руки и перенес на кровать, укрыл шерстяным пледом, заботливо поправив его края. Трусливо закрываю глаза, изображая, что меня смаривает сон. Косте пред-ложили неделю назад работу сразу в двух местах: здесь и в Питере. Обещав подумать, он, слов-но невзначай, поинтересовался, моим мнением. Ежу понятно, что мой ответ решит все. Ежу, может, и понятно, но как сказать человеку, что не испытываешь к нему даже подобия той люб-ви, что сияет в его устремленных на тебя глазах? Запуталось все и усложнилось в нашей совме-стной жизни. Не в моих правилах обнадеживать человека, усиливая эмоциональные и иные связи между нами, если я понимаю, что между нами не проскочила искра. Да случай Инги как-то незаметно сблизил нас с Костей, видно, дав с моей стороны чудесному человеку ложную надежду. Да и не только ему. Родители, Юлька, знакомые разной степени знакомости тоже считают наш союз делом почти решенным, тайно споря о дате объявления знаменательной даты обручения. Словно не слыша моих бесконечных «кому-то он станет превосходным мужем и отцом детей, кому-то, но не мне». Постояв еще немного рядом, он уходит на цыпочках, бесшумно прикрыв за собой дверь. Проснувшись, я первым делом искала глазами «белый коврик» на полу, где привыкла ви-деть его всегда. Со слезами вспоминаю наш недавно заведенный Ингой ритуал встречи по ут-рам. Убедившись, что я открыла глаза, псина передними лапами укладывается мне в ноги, го-лова там же, зад не опускает. Смотрит в упор, в какой-то момент отводя их в сторону и начина-ет вилять не только хвостом, но и всей задней частью... И при всем этом издает такой утробный рык. Минуты три она исполняет этот шаманский танец, потом басом лает и пару секунд носится по комнате, заложив уши от восторга. Так моему пробуждению радовались, наверное, только во младенчестве последний раз. И это вдохновляло на жизненные подвиги как ничто другое. Потом было утро поисков с высунутыми от усердия языками. От ходьбы почти переставало ломить поясницу. К сожалению, ходить я могла не так уж много - от долгого пребывания на ногах эти самые ноги так отекают, что превращаются в слоновьи, - ощущение, сместился центр тяжести вниз. Колени, икры болят при малейшей прогулке, как после работы в огороде. А тут недавно посоветовали пить мочегонное, что отчасти меня привязало в моих поисках к доступ-ным городским туалетам. Никогда бы не подумала, что собачники так поддерживают своих. Совершенно незнакомые люди помогали нам искать, клеить объявления. А вот родные моих переживаний не понимали, воспринимая факт побега собачьего накануне родов чуть ли не с радостью. Такой груз с плеч долой! Понимая это, я испытывала, нет, не разочарование, но какое-то опустошение. Да, они заботились обо мне, хотели как лучше, не понимая, что лучше для меня – это быть с этой соба-кой. Собакой, которую я сначала не хотела. Собакой, которая неизвестно за что выбрала меня в человеческой толпе. Доверилась незнакомой обремененной тетке, когда весь привычный мир вдруг покатился по наклонной в неизвестность, что-то такое положительное во мне углядев. Ах, если хотя бы знать, что Инге хорошо там, где она сейчас!.. Успокаивало лишь то, что мысль материальна. Гуся, девочка, ты мне хоть знак подай, что все у тебя нормально. Когда мне быть на ногах дальше стало уже совсем невозможно, пришлось согласиться вернуться домой к обеду. Костя как раз доставал ключ от домофона. Погруженная в свои мысли, я вдруг почувствовала что-то, заставившее меня обернуться. Она сидела на кусочке асфальта перед подъездом. Чумазая бестия на белом снегу. Где она могла умудриться вымараться в угольной пыли? Светило солнце. Небо было голубым. На вет-ках рябины сидели четыре снегиря, нахохлившиеся и какие-то недовольные, как комиссия, ко-торой заранее сообщили о том, что ее подозревают в коррупции и будут тщательно следить за работой на этом объекте. Кто-то шел мимо, даже со мной вроде поздоровались и сказали, как хорошо, что Инга вернулась. Я шагнула к суке, морально приготовившись ловить ее, замани-вать… Она встала на три лапы, держа переднюю левую на весу, как перебитую, мило вильнула хвостиком, совершенно никуда не собираясь бежать. Подставила шею с видом «я тебя тут жду-жду, а ты шляешься где-то». На шее чужой потертый кожаный ошейник. Домой мы зашли мед-ленно. Закрыв за нами дверь на задвижку, опускаюсь на пол, потому что ноги подкосились и совершенно не держали. Инга нервно зевнула, втянув запах квартиры. Обернулась ко мне, бод-нула лохматой башкой куда-то в область груди, издав горловой звук из множества «уууууу» разной тональности. И поковыляла в зал. Через минуту послышался звук лакаемой воды. Она продрыхла 12 часов! Кряхтит во сне и изредка подвывает, суча лапами во сне. В лапу набился лед, вот она и хромала. Юлька посоветовала дать псине отоспаться, а потом по резуль-татам пробуждения уже звать врача. Костя радовался чуть ли не больше меня, чуть с работы не сорвался. Выхожу в сеть, чтобы отменить поиск южачки и выразить благодарность всем, кто был не-равнодушен. Я могла потерять собаку. Потерять навсегда. Да, хотела как лучше для всех, но известно, куда вымощена дорога из благих намерений. Мы оцениваем то, что имели, порой только лишившись его. Ладно бы течка, зов любви, но этот необъяснимый побег навсегда оставил во мне занозу неуверенности в суке. Пресловутая южачья самостоятельность, будь она неладна. Чувствую себя постаревшей на пару лет сразу. Спит сейчас рядом, раскинувшись всем телом. Сука белая! Чья преданность кому-то граничит с безрассудством. Чувствую себя постаревшей на пару лет сразу. И разбитой, и умершей, но медленно воскресающей. Господи, спасибо тебе! Правильно говорят - мысль материальна. Думай позитивно и все получится, настолько, насколько вообще может получиться. И всех, кто берет южаков, надо пре-дупреждать - ваша жизнь может кардинально измениться. Вы забьете на все, и будете заниматься только этим дитем .…Помнишь, сказали мне, были фильмы про беспризорников, да и истории всякие по ТВ? Тот же случай у Инги - сложно сразу все поломать или в один день категорически бросить ку-рить. Песка отъелась, отоспалась, ощутила себя любимым и, пока никого нет, решил раз-мяться. …Зверек сделал все правильно, сказал другой, он создал условия, при которых его начали ждать, искать, беспокоиться... И любить еще больше... Показал, что будет, если он уйдет. Да, с подругами повезло мне. Дай им бог здоровья! Ну никак я еще не привыкну, что у меня южак (или я у южака). Собака, которая думает! В отличие от хозяйки, которая думает туго, без фонтана фантазий, не способная предусмотреть все и вся. У нее генетический отбор, видимо, велся не на таком высоком уровне, как у южака. … Возможно, это все же был побег в прошлое, которое ей уже не показалось затем столь привлекательным как раньше. Возможно, просто побег, в процессе которого ее поймали. Со-бака пришла в чужом ошейнике и угольной пыли – ее скорее всего держали в углярке, откуда она выбралась и сбежала. Хорошо, что все хорошо кончилось. Вы подходите друг другу. … Мавра, у собаки сейчас период, когда она уже пообвыкла и решила, что пора свои нормы устанавливать. Побег по ей одним ведомым нуждам – отсюда, скорее всего. Сейчас пошел процесс тестить, что можно, что нельзя... Если крутить носом на полезную еду - будут кор-мить только вкусняшками. Если изобразить несчастное одиночество - поведутся, возьмут в дом и будут всю ночь чесать пузик... Зверек пробует широко расставить локти и захватить себе максимум жизненного пространства в новом доме... …У нас за 8 месяцев - 4 побега, написали из Белоруссии, из них только последний раз я нашла собаку, спокойно грызущую какую-то гадость на лужайке по маршруту наших прогулок. Три раза до этого псина возвращалась сама, хотя прочесан был весь район, объявления, дворники, киоскеры и т.д. и т.п. и литры валерьянки. Так что история может повториться, учти. Благодарности, улыбающиеся смайлы, букеты, а у меня в голове крутится коварная фраза «история может повториться».
Лена: 12 Разговаривая с женщиной, говорите дружелюбным и ласковым голосом. Женщина, как любое животное, не понимая смысла слов, прекрасно реагирует на интонацию. - Я бы на твоём месте взял выходной. Троллейбус, набитый, как катер - нелегальными китайскими эмигрантами, подскочил на россыпи ухабов. Я подскочила вместе со всеми, в очередной раз в мыслях благодаря маму с па-пой за то, что подарили мне маленький рост. Убедившись, что ухабы на мосту закончились, оглядываюсь на Леля, пристроившегося за моей спиной. Без него здесь было бы гораздо просторнее. Все маршрутки шли битком, водители только разводили руками из-за лобовых стёкол. Пришлось брать штурмом троллейбус. По-моему, взять Зимний дворец было куда про-ще. - Я всё слышу, грубиянка, - погрозил мне пальцем Лель. Он и не думал держаться за поруч-ни, поэтому, при любом изменении скорости, падал на пассажиров, точнее на меня, а я, получив ускорение, уже летела дальше. У него хватало совести в последний момент притор-маживать моё тучнеющее тело, за талию или бёдра, так что падений собственно как бы и не было. - Руки! - не сдержалась не выспавшаяся я. На меня обернулось несколько голов. Он послал мне обольстительный, и невинный одновременно, взгляд, шевеля в воздухе поднятыми ладош-ками. - Костя находка, правда? – довольно спросил меня Лель. - Агх… - подавилась фразой, от очередного торможения улетев почти на колени к недо-вольной тётке. – Извините. - Можешь не благодарить. Хотя если бы ты только знала, каких сил мне стоило его сюда доставить, - выразительно посмотрел на меня. Очередной светофор, резкое торможение и мы с ним летим вперед по салону, столкнувшись с кондуктором и вместе чуть не сбив еще пару пас-сажиров. - Держаться надо! – кричу я ему, возвращаясь в вертикальное положение. - Сама держись, корова! – огрызается девушка в сиреневом шарфике передо мной. - Я не вам! - А я тебе! – злости в ней с утра было предостаточно. - Граждане, оплачиваем за проезд! - зычно перекрывает наш спор кондуктор, немолодая да-ма габаритов взрослого бегемота. Её яркий боевой макияж с утра просто устрашает. – Предъяв-ляем проездные! Покупаем билетики! Не заставляйте меня лезть к вам в штаны – руки у меня холодные. - Народ тихо ругается, но ужимается, пропуская тётку. – Оплачиваем, оплачиваем, не стесняемся! В салоне, кроме меня, работают два карманника. - Посмотрите, - показываю ей проездной. Пробиться подальше от двери не удалось, так что все прелести входящего-исходящего по-тока мне достались сполна. - Простите, вы выходите на этой остановке? – обращается ко мне пожилой мужчина с пап-кой. - Нет, - пытаюсь посторониться, чтобы дать ему пробраться к выходу. - Зря! – говорит тот, протискиваясь мимо меня. – Хорошая остановка. Народ, кто слышал, сразу заулыбался и атмосфера троллейбуса, набитого сонными людьми, стала чуть менее тягостной. - Согласись, что Костя в твоём вкусе? – снова принялся за своё Лель. – Муж из него выйдет превосходный - верный, хозяйственный. Он уже почти в тебя влюблён. - Уг-р-р-р, - издаю я. Пассажиры, покосившись на меня, сумели потесниться, освободив не-много места для нервной беременной пассажирки. На большее, вроде того, чтобы уступить мне место, их не хватило. С паршивой овцы хоть шерсти клок. - Еще не поздно вернуться. У него сегодня выходной. Хочешь, позвоню тебе на работу и расскажу, как ты болеешь? - Нет, - цежу сквозь зубы ответ. Скорее бы больничная остановка. Знала бы, что здесь такое творится – дома бы осталась и взяла больничный. - Ты оставляешь Ингу себе? - Ну что ты ко мне привязался? – тоскливо простонала я, заставив этим отшатнуться двух мужчин слева. - Ты ведь не согласишься на обычного теохранителя? А собака будет превосходным… - Может, телохранителя? – поправляю его машинально. - Тео переводится «бог», забыла? - посмотрел на меня. - Нет. - Подозрительность моя всколыхнулась. - Это не ты мне её подсунул, случайно? – ах-нула я. - К сожалению, нет. Почему ты не даёшь мне нормально позаботиться о ребёнке и тебе? Это и мой ребёнок, некоторым образом, – натянуто проговорил он. - Обойдёмся, - говорю по возможности очень тихо. Неприятно чувствовать на себе косые взгляды соседей. Троллейбус тряхнуло в очередной раз. - Женщина, вы почему постоянно толкаетесь? – возмущается стоящий рядом хиленький мужичок - Я не толкаюсь! Я дышу-у-у! - Сзади к нему притулилась пышная женщина с громадным бюстом, которым невольно постоянно толкает его. - Как мужчина, я отвечаю за свои поступки, - надменно заявил Лель. – Любые. - Да что ты говоришь? – бормочу себе под нос. - Раздражение. От тебя так и разит им. Где ты потеряла женственность и мягкость? - недо-вольно спросил Лель. - Где-то в начале прошлого века. - Не смешно. Как ты себя чувствуешь? Моя прабабушка может осмотреть тебя – у неё ко-лоссальный опыт. Не уверен, что нынешние земные врачи принимали полубогов. - О-о0-о-о! – Со стороны это, наверное, выглядело как припадок, или разминка мима чрево-вещателя. - О богоубийстве мы уже с тобой говорили. - Я сама рожу. Без тебя и твоей родни! – прошипела я. - Пожалуйста, ничего не имею против, - отшатнулся от меня мужчина с бородой. - Я не вам! Простите, - вспоминаю дыхательную гимнастику, которой меня учила Земляни-ка. – Ты можешь держаться или нет?! – Лель в очередной раз вместе со мной полетел по салону. – И какого черта тебе здесь надо?! Явился меня доставать?! – прошипела я. - Я здесь по работе, - Лель обнял меня за талию. – Любовь может найти человека где угодно. Смотри. - У Леля в руке появилось трубка, из которой мальчишки в моем детстве стреляли го-рохом или рябиной. Поднес ее к губам и резко выдохнул-выстрелил в середину салона. Невольно вытягиваю шею, чтобы проследить траекторию полета, но за головами пассажиров мало что видно. Симпатичный веснушчатый парень в коричневой кепке, подскочив со всеми на очередном ухабе, дернувшись от удара в горло горошиной-ягодой. На него упало несколько менее удачли-вых пассажиров, после чего он навалился на ту самую злобную девицу в сиреневом шарфике. - Аккуратнее! – огрызнулась девица и оттолкнула молодого человека с недюжинной силой. Отвернулась. - Простите, - смутился он. – Это всё дорога… - От меня зависит только пятьдесят процентов, - пожал плечами Лель. – Дальше они сами. А ты давно должна была взять отпуск до родов и наслаждаться отдыхом дома. - Тебя забыла спросить! Троллейбус остановился, прорвавшимся из плотины потоком люди хлынули на улицу. И мы в том числе. Челюсти дверей смачно захлопнулись за нами. Приводя мысли в подарок, отхожу под липу. Лель предусмотрительно держится в стороне, делая вид, что завязывает шнурок ботинка. Нет, каков подлец! Подсунул мне Костю. И что те-перь делать? Выгонять? Он-то ни в чём не виноват. Охо-хо… Монетку подбросить, что ли? Мой задумчивый взгляд остановился на пареньке в коричневой кепке, собиравшем с земли тет-радки и книжки. Рядом с ним присела девушка в сиреневом шарфике, неловко комкая в руках лопнувший пакет. Они о чём-то тихо переговаривались. Лица у обоих были светлые-светлые. У этих всё встало на рельсы. А когда встанет у меня? Где мои рельсы? Прием у врача в последний раз убедил меня, что беременность протекает как нужно и ано-малий не имеет. Ну, не считая того, что я вынашиваю полубога, но врачи без этой информации вполне обойдутся, думаю. Проведя на работе бесполезные часы, утверждённые КЗоТом, я брела домой наперекор се-верному ветру, стремившемуся завернуть меня назад. Шиш ему. Стараюсь идти осторожно - площадь полутемная, фонари светят через раз, а подмерзший асфальт к вечеру превратился в ледовый каток. Ежусь, пряча руки в рукава. Утром было так тепло и солнечно, все таяло. Зеле-ный пуховик был теплый и красивый, но капюшона не имел. Из-за чего красные уши и кончик носа вполне могли заменить мне габаритные огни, будь я автомобилем. По мере того, как я не-заметно увеличивалась в объеме, выбор вещей, не превращавших меня в неповоротливый пельмень, уменьшался. Особенно не могу нарадоваться на элегантные брючкаи с ре-гулирующимся пояском, купленные в магазине «Беременные очаровашки». У меня там уже 10% скидка – стараюсь покупать одежду посвободнее, по совету Лады не посвящая постороннее мне человечество в свою беременность. А ведь хотела на эти деньги съездить на курорт. Замираю на остановке, дожидаясь маршрутки. Со мной на остановке человек десять. Да ку-да сегодня запропастились все маршрутки?! Люд волнуется и начинает брать штурмом подъе-хавший автобус, едва не впихивая назад тех, кто пытался выйти. Поскользнувшийся недалече от меня мужчина выматерился, взмахнув руками, невольно оборачиваюсь - все меня беспокоит последнее время, до всего есть дело, хоть на пять секунд. Закричали несколько женщин, ша-рахнувшиеся от этого мужика в стороны. Что там… Под ногами у них побежало что-то малень-кое, черное, с длинным хвостом. - Крыса! – завизжала девушка с длинными распущенными волосами, и пнула это черное с хвостом, так, что "крыса" улетела в темноту на середину площади, в сторону памятника Гого-лю. - Дура! Это "мобила" моя! – рявкнул мужик и, осторожно балансируя на льду, пошел разы-скивать свой телефон. В троллейбусе мне сделали ещё один сеанс садистского массажа, используя такие подруч-ные средства как локти, сумки, чужие рёбра и ещё бог знает что. Бодрит и озверяет дальше не-куда, хоть сейчас на ринг против троих: замочу, как бабушка грязное бельё в тазике. Легко предположить какой доброй и благодушно настроенной я появлюсь дома. Сидячих мест, само собой, нет. А живот мой не настолько уж и выдается под демисезонной курткой, чтобы требо-вать это самое место по праву. Уцепившись за поручень еду. На двух парных сидениях сидят женщины с каменными лицами, взгляд в никуда, пакеты на коленях. Состояние называется «работа задолбала, дома семья задолбает, хоть здесь отдохну - и пошли все в баню». Мужчина у окна спит, прислони голову к стеклу. На одинарном сиденье рядом около меня сидит поддатый молодой субьект и улыбается жизни, слушая плеер. Протискивавшаяся мимо кондукторша кидает на меня только взгляд один только и начинает требовать, чтобы парень уступил мне место. Все устали, всем почти все равно, но какие-то атавистические сигналы заставляют некоторых сдержанно поддерживать кондуктора. Слово за слово, дальше больше: и вот уже простая просьба вот-вот грозит перерасти в скандал. Парень после третьего сильного удара по плечу вытаскивает наушник из уха, вникает в суть претензий и с гаденькой ухмылкой, оценив миловидность моего лица, хлопает себя рукой по коленям, приглашая сесть. Мне будто в лицо плеснули кипятком – чувствую, что мгновенно заливаюсь краской. На глаза навернулись мгновенно слезы. Он заржал, посчитав это весьма остроумной шуткой. Стоявший справа детинушка (вот нет другого слова для молодого мужчины ростом под два метра и весом в центнер), некоторую часть пути, вольно или невольно уж не знаю, зачищавший меня своим телом от пассажирских телодвижений басом обратился ко мне: - Девушка, вы не будете садиться? Вскидываю на него глаза. Нет, он и не думает издеваться. Мотаю головой, отказываясь. С одного из парных сидений как раз встала женщина и меня быстро туда усадили. - Тогда я сяду, - сказал он. - Что-то подустал я в морге сегодня. - И сел на колени парню. Тот лишь пискнул, но никаких других протестующих действий больше не выразил. Так они и про-ехали вместе до остановки детинушки. По возвращении домой первым делом бегу навестить унитаз – тошнит меня теперь с не-предсказуемостью выигрыша в лотерею. Охо-хо, грехи наши тяжкие. Стоп! Какие ещё грехи? - Уныние, например, - расположившийся на моей кухне, как на своей, Лель пил что-то из чашки, сидя на табуретке. Ворот голубой рубашки расстегнут, рукава завёрнуты, демонстрируя мускулистые руки стрелка. На лице золотистая двухдневная щетина, делавшая его только при-влекательнее. По комнатам плыл восхитительный запах душицы. У его ног лежала счастливая Инга, молотя хвостом по полу. Женщина есть женщина. Ради красивого мужчины готова за-быть обо всём. - Изыди, а? – заканючила я, падая на соседний табурет, отбирая у него чашку. – Костя дома? – Мой квартирант мало где бывал, кроме своей загадочной работы. Любое свободное время старался провести дома. Не могу сказать, что мне это не нравилось, но наводило на определён-ные размышления. Любовный яд Леля во всю бродил по организму капитана Романова. Проти-воядие же Костя найти не стремился. И я ничего для этого не делала тоже. - Не дождёшься, грубиянка. Нет его. Как себя чувствуешь? - поинтересовался Лель. – Нали-ваешься, как спелое яблочко, да? - Завянь, мальчик-колокольчик, - ласково попросила я. Чай оказался выше всяких похвал. Блондин театрально закатил глаза, симулируя то ли удушье, то ли отравление выпитым ча-ем. Так ему и надо. - Давно собираюсь тебя спросить. Не делай такое лицо! - Я не справочное бюро. Вон во сне с моей мамой, сколько тебе влезет, болтай, - сразу пе-решёл в наступление бог. - Расскажи мне о себе. - А ты с какой целью интересуешься? – подозрительно уточнил он. - Перипетии моего дела тебя не интересуют ведь? Тогда что? Женщины? - Да Земляника как-то проговорилась… - И о чём конкретно она «проговорилась»? – кисло спросил Лель. – Женщина всегда ищет женщину, да? - Да что ты так переживаешь? – не выдержала я. – Подумаешь, тайна. Ты вон о моей жизни всё знаешь. - Я был сговорен, но мы расторгли договор. Тебе её имя ничего не даст, - сразу оборвал мой невысказанный вопрос. - И почему вы расстались? - Для человека, который еще недавно не верил в богов, ты проявляешь чрезмерное любо-пытство, не находишь? - Не старайся, я намёков не понимаю. - Я не желаю об этом говорить. - Лель отвернулся. - Хорошо, давай поговорим о другом. Как сюда попадает Земляника? – наливаю себе ещё чаю. На душе становится спокойно. И совсем не потому что Лель рядом. Это всё травы. – Ты говорил, что вам запрещено появляться в этом мире. - Её душа мечется, - он говорит медленно, тщательно подбирая слова. – Это придаёт ей силы для перехода границы миров. - Откуда силы у тебя? Ведь православие не отрицает любовь, даже проповедует, - тоже ос-торожно подбираю слова, что бы, не дай бог, не обидеть бога. Каламбур, однако. И пока он от-кровенен, надо пользоваться случаем. В кухне повисла напряжённая тишина. Раньше наверху стояли иконы, но Полинка увезла их с собой. Мама всё собиралась купить им замену, но каждый раз забывала, так и пустует угол. - Любовь любви рознь, - криво усмехнулся Лель. – Настоящая любовь слишком вольная птица, чтобы довольствоваться той клеткой, куда её загоняют определениями и словами. Хри-стос высказывал очень правильные мысли, созвучные славянской Правде. А его последователи всего лишь люди. - Ты знал Христа?! - Ни к чему так вопить – я не глухой, пока. Его учение не прижилось бы здесь, если бы было чуждо духу народа. А боги и есть, отчасти, воплощение народного духа. - То есть… Заворчал дверной замок. - Кто тама? – бдительно спрашиваю я. Инга с лаем исчезает. Предсмертных криков не слышно, значит, свой человек. - Я-ма, - кричит Костя. – Привет, собака. - Заходи. Мы на кухне. Лель тут же жестами изображает, как мне следует углубить вырез блузки, как продемонст-рировать ножки. От недавней серьёзности не осталось и следа. - Как прошёл день? – заходящий Костя снимает пиджак. У него усталый вид, который он старательно маскирует. Инга возвращается к моим ногам. - Прополз как обычно. Давай макароны по-флотски готовить? – предлагаю ему обольсти-тельным голосом. – Фарш в морозилке, пока ты отвариваешь макароны… - Лель корчит отча-янные гримасы, чтобы я поняла, какую глупость совершаю. Путь к сердцу мужчины лежит че-рез желудок. - Ты порубишь замёрзший фарш, - закончил Костя со смешком. Нежность в глазах мужчины заставляла меня чувствовать вину. - Можно и яичницу, - вздыхаю я. – Если хочешь, там ещё творога килограмм есть. – Лель крутит пальцем у виска, комментируя состояние моих мозгов. - Я утром потушил мясо в томате. Холодильник открой, - Костя моет руки и достаёт хлеб. - Ты – волшебник! – от восторга смахиваю чашку на пол. Звякнули осколки. Проблема пи-тания в этом доме исчезла, жаль, что временно. Разве можно обижать такого мужчину? - Не двигайся. Ты же босая, - мужчина пошёл за веником и совком. - Он настолько золотой, что пробы ставить негде. Страшно испортить, - в притворном ужасе Лель грозит мне пальцем. – Мечта каждой женщины. - Слишком положительный – подозрительно, - качаю головой. – Перестарался. - Кто отказывается от такого сокровища? – патетически восклицает Лель. - Вот и забирай себе, - фыркаю я. - Что? Осколки? – удивился вернувшийся Костя. Нельзя же так бесшумно передвигаться! - Не обращай внимания. Я часто с собой разговариваю вслух. Привыкла жить одна. - Он тебе не евнух, чтобы не обращать внимания, - сухо сказал Лель. - Кость, - спрашиваю, когда он вернулся из туалета, выкинув мусор, - тебе не в тягость всё это? Ты всё-таки гость. Я привыкла еду в кафе заказывать. - А я привык суетиться по хозяйству. Не знаю, что буду делать, когда в доме женщина поя-вится. - К хорошему привыкаешь быстро, - подмигиваю ему. В дверь позвонили. Бдительная псица уже облаивала звонившего. С тяжким вздохом иду открывать: последнее время на пороге можно увидеть самые неожиданные лица. - Квартирант ещё жив? – одетая для прогулки Юлька и улыбающийся мне английский бульдог выжидающе на меня смотрят. - Представь себе, жив. - Странно, - фыркает подружка. - Ты готова? - Сейчас. Заходите, - придерживаю за ошейник, пытающуюся выбраться на лестничную клетку, Ингу. Её хвост пару раз ударил меня по ногам – таким гостям она рада. - Мы на улицу спустимся, - подружка с кряхтением подхватывает пёсика и уходит. - Я выйду с собакой, - кричу Косте. - А ужин? – он выглядывает с кухни. Легкое недовольство чётче обозначило морщины на лбу. - Потом! – отмахиваюсь я. Час на свежем воздухе плюс физические нагрузки превратили мой аппетит в зверский. Я самая здоровая беременная на свете, наверное. Никто другой столько внимания не уделяет фи-зическим упражнениям. Мой врач обещает, что ребёнок просто выскочит из меня, как пробка из бутылки. Вламываемся в квартиру с топотом, извещая всех, что вернулись. Костя смотрит телевизор в зале. Совершив необходимые гигиенические процедуры, бегу переодеваться. Велюровый брючный костюм нашёлся быстро. Инга бродит по спальне, оставляя мокрые отпечатки лап, вынюхивая следы кота. Соседка утром забрала Рейгана, поинтересовавшись, не показалось ли мне, что её котик стал каким-то другим. Инга в это время была заперта в ванной – соседка, уносившая орущего кота, ей категорически не понравилась. Милая женщина, пристроившая котика вместо двух недель на пару-тройку месяцев, даже спасибо сказать не соизволила, так быстро мчалась к себе. - Перестань так бурно реагировать на происходящее, если не хочешь родить комок нервов. - Лель вышел из угла комнаты. – Я серьёзно. - Отвали, акушер-гинеколог. - Его забота начинает вызывать у меня агрессию. - У тебя чудовищная лексика для филолога. - Лель сел на корточки, приласкал собаку. - Я тебя сейчас так свяжу колючей проволокой, что ёжики подохнут от зависти, - зашипела на него разозлённой коброй. – У меня нет к тебе претензий, и не будет. Могу расписку дать. Сама залетела, сама рожу. Уходи. - Обязательно, - кивает он. – Пристрою вас в хорошие руки и уйду. - Я тебе что, собачонка какая-нибудь?! - Ты в сто раз хуже. К тому же - неблагодарная. Слёзы вырвались совершенно неожиданно и полились ручьём. Лель быстро шагнул ко мне, обнял. Стало немного легче. - Иногда можно позволить себе побыть слабой. Это сделает тебя сильнее, - на ухо прошеп-тал он мне. - Что у тебя дальше по плану? – всхлипнув, спрашиваю у него. - Ужин на двоих при свечах. - Засунь себе эти свечки в..! – выругалась, выплёскивая накопившуюся злость, я. - Мавра, кхм, вообще-то это не я сказал, - Лель отодвинулся и посмотрел на дверь. - Чёрт! – Почему нельзя провалиться под землю по собственному желанию? Одинокая тетя Зоя со второго встретит меня с радостью, да и семья из двух лесбиянок на первом этаже не вы-гонит. – Костя… ээ - Ты сама с собой разговариваешь? – он был не на шутку встревожен и очень напоминал мою мамочку, когда та застаёт меня утром с красными глазами после ночи за компьютером. - Похоже на то, - признаю очевидное. Инга на роль собеседника тянула мало. Лель с интере-сом наблюдал, как я буду выкручиваться. - У врача когда в последний раз была? – сразу берёт быка за рога мужчина. - Костя, ты не подумай ничего такого… - Карету ей, карету, - советует ему Лель, прикрыв рот ладонью. – С мигалкой и решётками. - Да хоть ты заткнись! - Мавра, зачем ты кричишь на собаку? - осторожно спрашивает Костя. На его лице светится большим красными буквами Тревога. «Ну почему? Почему это происходит со мной? Почему всё не как у людей?» – мысленно вопрошаю стоящего рядом бога любви. Лель разводит руками. - Потому что я сумасшедшая! – кричу в истерике. Ситуация настолько бредовая, что начи-наю смеяться, смеяться, никак не могу успокоиться. Костя выбегает из комнаты с курьерской скоростью. Лель подошёл и дал мне две пощёчины. Зубы Инги клацнули у его лица, укусив воздух. В прыжке она оттолкнула меня на кровать, так что приземляюсь мягко. Успеваю лишь «уух!» сказать. - Успокоилась? – спрашивает он, склонившись ко мне. Мягко отодвигая поскуливавшую суку рукой. Киваю. Истерика пропала так же быстро, как появилась. – Умница. - На, - протягивает мне ворвавшийся со стаканом воды Костя. Ошеломлённая, отлупленная по щекам беру стакан. А-а-ап! А-а-а-а-а-а!!! ЭТО ЖЕ ВОДКА! Мои выпученные, как у каракатицы, глаза сказали ему всё, что я о нём думаю. - Зато ты вернулась к реальности. Чайник только вскипел – не мог же я принести тебе кипя-ток, - мужчина чуть нервно мне улыбнулся. С орлиной зоркостью следит за моими реакциями. - Спа-па-сибо, - выдавила я. - Не за что, - осторожно отвечает он. - Хочешь, я ему покажусь? – спросил Лель. – Он поймёт. - Неет! – меня аж подбросило. Костя вновь подобрался, готовый к оказанию первой помощи припадочной. – Извини, - обращаюсь к нему. – Показалось, что стошнит сейчас. Мне мой гинеколог посоветовала кричать в таких случаях. Помогает. Лель в стороне беззвучно ругался по мобильнику. Зачем богу мобильный телефон? Его гри-масам позавидовал бы сам Джим Керри. Может, это всё бред? Лежу я сейчас на самом деле в психушке, привязанная к кровати, обколотая лекарствами. Это вполне объясняет абсурдность происходящего. - Скоро рожать? – Костя покосился на живот. Кажется, он нашёл приемлемое объяснение моим выходкам – гормоны. - Понятия не имею. – У него вытянулось лицо. - Шучу-шучу. Это у меня нервное. - Мясо, уже, наверное, остыло, - делает попытку наладить нормальный разговор Костя. - Я сейчас слона съем, - поддерживаю его попытку, шмыгнув носом. Жизнь-то продолжает-ся. Лель беспомощно развёл руками и с недовольной гримасой растаял в воздухе, только сухие цветы колыхнулись в вазе на музыкальном центре. За столом я автоматически очистила две с половиной тарелки, погружённая в мысли о происходящем со мной. Моё усердие вознаградили компотом из сухофруктов. Весь вечер Костя пытался меня развеселить, но мыслями я была где-то далеко и, извинившись, ушла спать в начале двенадцатого.
Лена: 13 Сомнений нет, все в этом мире чем-то оплачивается. Пять минут сегодняшнего счастья — часом завтрашнего. Любовь — слезами и ревностью. Спорт — травмами и самоограничением. Бурная эгоистичная молодость — тоскливой старостью. Приобретательство — вечной озабоченностью и страхом утрат. Успех — отсутствием времени. Карьера — мнительностью и завистью. Большой город - транспортными муками и одиночеством. Маленький город — дрязгами, затхлостью и скукой. Семья и защищенность — отсутствием свободы и назойливым шумом. Красивое тело — страхом съесть лишнюю горошину. Даже дырки от бублика не так бесплатны, как кажутся, и оплачиваются съеденными бубликами. (с) Брожу по улицам и наблюдаю за людьми, рассматриваю витрины, ловя себя на мысли, что домой не тянет. Дома сразу наваливаются проблемы, здесь же обретается временная свобода. Юлька, имея запасные ключи от её квартиры, согласилась выгуливать Ингу вместе с Жупи-ком, если я задерживаюсь. Отдел детских игрушек радовал изобилием и занимал пол магазина. Молодые продавцы обстоятельно и вежливо предлагали покупателям товар, тут же демонстрируя опытные образ-цы на себе или на первом подвернувшемся ребёнке. Все были довольны таким раскладом: покупатель – покупкой, ребёнок требовал себе такую же игрушку и чаще всего её получал, магазин – прибылью. Папы застревали возле витрин с достижениями автомобильной и инженерной мысли, не уступая в азарте мальчишкам. Женщины и мамы придирчиво выбирали кукол, кубики, мягкие игрушки. Дети просто переходили с места н
полная версия страницы